Парни шли расслабленно, не качались и матерных песен не орали, но что-то в их походке насторожило Марту. Они явно надвигались на нее, и один, уже совершенно не скрываясь, сделал несколько шагов вправо, собираясь зайти ей за спину.
Марта замерла.
— Эй, пацаны… я Марта, дочка Князя…
Она не видела их лиц, лунный свет не давал достаточно освещения, но то, как парни отнеслись к предупреждению, и в темноте ясно показывало — отступать ребятки не собираются.
Подобного случая Марта в общем-то ждала и всегда опасалась. Если бы ее окружали взрослые или хотя бы слегка повзрослевшие парни, она легко смогла бы объяснить, кто есть кто, и имя Князя, как верительная грамота, дало бы ей неприкосновенность.
Но на нее надвигалась стая молодняка. Такие юнцы еще глухи, глупы и неучены. Когда молодняк сбивается в стаю, шерсть поднимается на загривках дыбом от любого намека на превосходство врага.
И плакать тоже бесполезно. Члены стаи заряжаются беспощадностью друг от друга и глохнут абсолютно.
Путь к отступлению отрезал вышедший за спину молодой волк. Еще за полшага до того, как он остановился вне поля зрения, Марте показалось, что на его руке блеснула сталь.
«Кастет?! — перепугалась Марта. — Да что они, очумели?!» Нога у нее подломилась, сломанный каблук лишил устойчивости, и потерявшая равновесие девушка рухнула на ветхий забор палисадника.
С громким — в тишине показалось: пушечным — треском старое дерево разломилось, и Домино вместе с забором упала на клумбу георгинов. Быстро перекатилась, ломая цветы, и на карачках резко метнулась к углу дома.
Тот, что был сзади, помедлил лишь секунду. Перешагнул обломки ограды и бросился за ней. Остальные, обходя палисадник, побежали встречать ее уже с другой стороны дома.
От страха Домино забыла, что можно кричать. Ужас парализовал голосовые связки, но придал прыти. Завязшие в грядках туфли слетели с ног, не обращая внимания на боль в изнеженных пятках, Марта неслась вперед. Она надеялась обогнать стаю, оставшуюся за забором, первой выскочить во двор и уже там начать игру в салки среди беседок и детских песочниц. Бегать, уворачиваться и орать: «Караул, убивают!»
Но кричать не пришлось. В тихий, укромный дворик медленно въезжал милицейский «луноход» с еженощным, обязательным объездом вверенной территории — дворики окрестных сталинок считались местом, за которым следовало приглядывать.
Как путешественник по неизведанной планете, «луноход» плавно вползал во двор, из открытых настежь окон неслись звуки рации, работающей на прием, сколько ментов засело в салоне, видно не было, да это и не важно. Никогда в жизни Марта не была так рада присутствию бдительных, нежно любимых органов. Оглянувшись назад, она увидела, что палисадник и окрестности пусты. Ее преследователи растворились в темных кустах, как призраки. Домино выбежала навстречу патрулю и всем телом упала на капот машины. Перебирая босыми пятками, она дождалась, пока «газон» затормозит окончательно, и только что не расцеловала выбравшегося наружу молоденького сержанта.