— Правда, Скайлер, вам с Матиасом не о чем волноваться. Теперь я понимаю, что у меня просто крыша поехала.
Возможно, Матиас все-таки не достиг цели? Уж слишком легко Тиффани согласилась с его доводами. Я могла ошибаться — и надеялась, что ошибаюсь, — но мне почудилось, что пройдет очень немного времени и Тиффани все-таки захочет рассказать кому-нибудь о найденной ею записке. Кому? Любому, кто согласится слушать.
И тогда нас с Матиасом привлекут за сокрытие улик.
А может быть, и за что-нибудь похлеще.
Я стояла на крыльце и наблюдала, как Тиффани на своей «трансамерике» трогается с места. Зрелище было захватывающее. Девочка врубила сразу вторую скорость, оставив на асфальте две черные полосы. Визг шин привлек внимание миссис Петтигрю, соседки сбоку, и миссис Альты, соседки напротив. Обе дамы выскочили на крыльцо.
Я с облегчением подумала: как хорошо, что, когда мы направлялись к Матиасу, за рулем сидела я.
Ехать по узкому и извилистому проезду так, как ехала Тиффани, — невероятный идиотизм. По искаженным от ужаса лицам миссис Петтигрю и миссис Альты я поняла, что соседки со мной согласны.
Опасения за Тиффани, летевшую по Гарвардскому проезду, наверное, должны были заставить меня позабыть обо всем на свете. Но на самом деле, провожая взглядом быстро удалявшийся автомобиль, я говорила себе: "Слава богу, с семейкой Кроссов на сегодня покончено".
Как выяснилось, я проявила излишний оптимизм.
Стоило черной ракете ухнуть вниз по крутому спуску Гарвардского проезда — нашим местным американским горкам, — как у моего дома затормозил мышиный отель.
Миссис Петтигрю и миссис Альта глазели, не стесняясь. Из машины вылез Матиас и прямиком устремился ко мне.
Матиас начал говорить, еще не добравшись до моего крыльца.
— Послушай, Скайлер, я заехал сказать, что вовсе не намерен передавать записку в полицию. Просто надо было как-то выманить эту писульку у Тиффани. Мало ли кому она вздумает ее показать.
Миссис Петтигрю и миссис Альта не сводили с нас глаз. Похоже, моя жизнь становится интереснее шестичасовых новостей. Я поспешила отпереть входную дверь.
— Не стоило ради этого приезжать. Я и так знаю, что ты лжец.
Я не хотела, но так уж получилось: последнее слово прозвучало с особым нажимом.
Матиас вздрогнул как ужаленный, но решил не вдаваться в обсуждение этой темы. Запустив пятерню в лохматые волосы, он пробормотал:
— Хотел убедиться, что ты больше не думаешь, будто я подозреваю тебя в смерти моего отца.
Тон у Матиаса был виноватый. Я же невольно подумала: как искусно он владеет своим голосом. Столь же невольно бросила взгляд на соседнее крыльцо. Миссис Петтигрю всем телом подалась в мою сторону. Будь она собакой, сейчас ее уши стояли бы торчком.