Вернемся к нашему барану. Примерно через полчаса с черного хода что-то поскребло в дверь — на входе стоял он собственной персоной. Представьте эту картину — без шапки, худой как щепка, в сланцах на босу ногу и каком-то драном коричневом халате поверх белого «костюма». Я почти плакал, втаскивая его за шкварник внутрь. Быстро сопроводил в дежурку и начал импровизированный допрос.
Угадайте, что рассказал мне боец? Он рассказал трогательную историю о том, как услышал голоса, как они его повели вниз, там была дверь, которую никто не закрыл. Тут меня слегка передернуло — я ведь контролировал процесс, при котором дневальные затаскивали в штаб елку (дело было перед Новым годом) и я… тупо забыл закрыть там дверь.
Но эту деталь я предпочел держать про себя, если уж спросят — отвечу. Вышел на минуту, отзвонился дежурному по части, зашел, подождал, пока они придут, и потом пошел обыскать дежурку. Я тогда только начинал взрослеть в смысле веры в фантастические истории и остальной бред, поэтому, наверное, обыскать дежурку я решил как-то более случайно, чем намеренно.
И обнаружил там полбутылки скинутого бойцом самогона. Все стало более понятно — его послали за самогоном в гарнизон, увидев, что дверь открыта с черного хода. В общем, тогда мы все это замяли, и даже командир вроде не узнал об инциденте. Деды сверху так и не побухали, Пономарева потом перевели в другую часть.
Меня часто после армии потом спрашивали: «Вот ты служил офицером, почему не следил за порядком, если откровенно говоришь, что случаи дедовщины там были? Ведь обязан же был это делать!»
Сложно объяснить, что служба для солдат в армии — это постоянная нерерывная многоходовая комбинация, которая основана на том, чтобы выиграть свои интересы и обмануть при этом контролирующих. Невозможно следить 24 часа за каждым. Предлагаете закрепить за солдатами по офицеру? Согласитесь, глупо.
А еще глупее думать, что вот ты пришел в армию и тебя все будут постоянно слушаться. Да, явных отказов никогда не было, но в любом деле надо всегда знать меру и ходить аккуратно по той самой грани, которая отделяет безукоризненное соблюдение порядка и нормальное отношение к себе солдат старшего призыва. Пожалуй, именно армия учит человека той дипломатии, когда ты, как угорь, скользишь между всеми, чувствуя тонкие, очень тонкие границы допустимого.
А солдатам старшего призыва доверять просто необходимо. В целом редко кто из них становится откровенным садистом, чаще — просто эдаким избалованным царьком. Это обычные парни, которые не брезгуют дружбой и с кем-то из молодых, если те более-менее твердо стоят на ногах, отстаивают свои позиции, но при этом не лезут на рожон, но и не ныкаются по углам в случае конфликта. Чувствуете, насколько благотворно действует такая атмосфера на парней, сбивая с них лживые идеалы, которые им вколотили родители, учителя и т. д.? Здесь человек понимает основу человеческого общества — всегда прав тот и выживет тот, кто тверже духом. От физической силы, кстати, вообще ничего не зависит в 90 процентах случаев.