На следующее утро нескончаемым потоком лодки направились в открытое море. При помощи грузовой стрелы на телеги была погружена не только разделанная китовая туша, о которой говорил Бэтман, но и сокровища двух французских фрегатов.
Через три дня, ближе к вечеру, в лагерь приехала карета. На всем ее пути были выставлены посты — пираты охраняли эти места.
Из кареты вышла Салли. Она была на седьмом месяце беременности. Чарльз с восхищением смотрел на нее. После отъезда из Лондондерри все эти восемь лет они провели на борту «Раппаханнока» и никогда еще не расставались на такой долгий срок. Чарльз Бэтман был в море три месяца, Салли в это время жила в Нью-Йорке у своих родителей.
— Мой отец не хотел меня отпускать! — сказала она. — Не сомневайся, Праща ни на минуту не оставлял меня.
Чарльз предпринял чрезвычайные меры предосторожности: Салли впервые забеременела.
Слава о них достигла и вересковых зарослей Ирландии. Он воплощал собой честь и стремление к независимости ирландского народа, не считался с интересами англичан, презирал корону и способствовал эмиграции своих соотечественников в Америку. Она, кельтская красавица, была единственной женщиной, которой разрешалось жить на борту «Раппаханнока», принимать участие в военных советах Чарльза и выдвигать инициативы, редко ставившиеся под сомнение.
Тем не менее отец Салли Олби Гейдж по-прежнему противился их женитьбе, поскольку не одобрял образ жизни Чарльза.
— В Нью-Йорке, — сказала Салли, когда они уединились в палатке вождя ирландцев, — меня навестил старый Роберт Ливингстон. Ему уже очень много лет. Можно сказать, что одной ногой он стоит в могиле.
— Что он хотел?
— Все то же. Он раскаивается, винит себя за то, что сделал с твоим отцом. Вот уже много лет он ищет возможности поговорить с тобой.
— Если бы не он, мой отец был бы жив!
— Он этого не отрицает.
Чарльз пожал плечами.
— Пусть Ливингстон страдает, но у него не будет возможности встретиться со мной. Я не собираюсь ехать в Нью-Йорк.
— Он здесь.
— В Бостоне?
— Нет, здесь. Я пригласила его. Его карета остановилась в десяти минутах езды от лагеря.
Салли не обращала никакого внимания на недовольство Чарльза.
— Он ждет тебя, — сказала она.
Карета стояла на опушке леса.
— Как он? — спросил Чарльз у Пращи, который следил за тем, чтобы Ливингстон не вышел из кареты.
— Измучен. Он ехал с завязанными глазами, в карете были опущены занавески. В дороге он спал. Теперь читает.
Чарльз открыл дверцу. В семьдесят два года могущественный Роберт Ливингстон из Нью-Йорка утратил прежний лоск. Он сидел, закутавшись в меха, перед складным столиком, на котором был сервирован чай. Увидев Бэтмана, он захлопнул книгу.