— Варвара, прошу тебя, хватит меня задирать, а то я подумаю, что тебе неприятен, — взмолился он.
«До неприятия еще, конечно, далеко, — решила я, — но мне действительно хочется тебя подзадорить».
Это было очень странное и непривычное для меня чувство. С одной стороны, я хотела нравиться Дмитрию и даже немного кокетничала с ним, а с другой — он меня раздражал так, что хотелось его задеть, сделать больно. Причем это двоякое ощущение усиливалось с каждой минутой нашего разговора. Так, что к концу встречи я вела себя очень неприлично: строила Диме глазки и говорила неприятные колкости одновременно. Дима, словно приняв мой вызов, ощетинился и стойко парировал мои выпады. В его глазах заблестел хищный огонь, будто он увидел перед собой достойного противника. Наша словесная битва продолжалась около часа, пока я не почувствовала, что пьяна. Меня настолько увлек разговор, в котором надо было держать высокую планку, что я незаметно для себя выпила четыре «маргариты», а затем, присоединившись к Дмитрию, заказала себе виски.
Поняв, что теряю ход мыслей, я решила ретироваться. Однако сделать это тоже было непросто. Как со мной обычно бывает в таких случаях, я все прекрасно понимала мозгами, но мое тело отказывалось меня слушаться.
«Как же добраться до номера, не ударив при этом в грязь лицом? А то вся моя бравада полетит коту под хвост», — испуганно подумала я.
— Дима, мне, пожалуй, пора, — пробубнила себе под нос я, боясь выдать своим голосом, что перебрала со спиртным.
— Ок. Я тебя провожу.
— Нет, нет, нет, — громко запротестовала я, так что на нас посмотрели люди с соседнего столика.
Меня рассмешили их вытянутые лица, я не удержалась и помахала им рукой. На что они быстро отвернулись, сделав вид, будто не заметили моего жеста.
С трудом поднявшись из-за стола, я сама себя похвалила, что отвергла туфли на каблуках. «Вот бы я сейчас в них показала всем танцы на льду», — усмехнулась я про себя.
Дмитрий, несмотря на мой протест, следовал за мной по пятам. Мне же стало безразлично — поймет он, что я перебрала, или нет. Шла себе по центральному фойе и напевала:
— Огней так много золотых на улицах Саратова…
Арабы в своих белых одеяниях смотрели на меня как на сумасшедшую и отворачивались, когда я проходила мимо них.
— Парней так много холостых, — присоединился к моему пению Дима, — а любишь ты женатого.
Мы, смеясь, вошли в лифт.
— По-моему, мы всех напугали, — с наигранным испугом сказала я. — Боюсь, завтра меня выселят из отеля.
— Если выселят, то нас двоих, — подыграл мне Дима. — Но вдвоем искать ночлег будет легче.