Рядом, причудливо изогнув длинные ноги и свернувшись клубком, лежал Курш, умильно вытянув лошадиную морду и жадно внимая каждому оброненному звуку. Чуть поодаль, словно случайно окружив фонтан со всех сторон, так же неподвижно лежало с полсотни крупных волков, стерегущих каждый взгляд и каждое движение своей драгоценной хозяйки. Они были очень спокойны и с виду даже сонливы, хотя на деле очень внимательно следили за тем, как к фонтану со всех сторон стягиваются привлеченные музыкой эльфы: Темные, Светлые... даже ллер Эналле не выдержал неопределенности и покинул отведенные ему покои, прихватив всех своих подчиненных.
Но Белка не видела: она просто играла, незаметно открывая в музыке свою душу. Играла так, что взыскательные эльфы непроизвольно замирали и инстинктивно тянулись навстречу, стараясь не упустить ни единой ноты. Она редко играла так, как сегодня. Мало кто мог похвастать, что слышал ее настоящую Песнь. Но сейчас она больше не скрывалась и не возражала против молчаливых слушателей. Именно сейчас ей было все равно.
Она не пошевелилась даже тогда, когда по небу с ревом пронеслась горящая звезда. Когда в одном из углов роскошного сада вдруг с треском разошлись стены, а в опаленном проеме возник объятый неистовым пламенем мужской силуэт. Ее руки не сбились с темпа, в мелодии не проскочило ни единой фальшивой ноты. Ее дыхание осталось таким же ровным, как и мгновение назад, когда вокруг не раздавалось даже жужжания вездесущей мошкары.
Таррэн, тяжело дыша, замер на самом краю Зала, уставившись на Гончую горящим взглядом. Причем, горящим в буквальном смысле - на нем снова тлела дорогая рубаха, постепенно обугливаясь и превращаясь в жалкие лохмотья. Его кожа едва заметно дымилась, как будто изнутри ее разъедало жадное пламя. Но он не видел и ничего не чувствовал - неотрывно смотрел только на НЕЕ. Его грудь бурно вздымалась, как после быстро бега, волосы снова расплелись и красиво разметались по плечам. Суматошное сердце колотилось так громко, что этот грохот, казалось, был слышен на другом конце Леса...
А Белка даже не подняла головы. Только перевертыши чуть повернулись на шум и мимолетно оскалились, требуя тишины. И он послушно застыл, не смея нарушить ее уединение, но при этом лихорадочно подыскивая нужные слова. И страстно надеясь на то, что она подаст хоть какой-нибудь знак, что видит, чувствует его снова. Как раньше. Что если даже и не прощает его долгое отсутствие, то согласна хотя бы выслушать.
Всего лишь выслушать - большего он не просил.
К несчастью, узы по-прежнему молчали. Лицо Белки тоже оставалось необъяснимо бесстрастным. Поблескивающие от мелких водяных капелек волосы были удручающе коротко острижены и дерзко заброшены назад. Он не любил, когда она так делала, но сейчас лишь горестно вздохнул. А она по-прежнему молчала и неспешно перебирала лады, вслушиваясь в мягкие звуки флейты и совсем не замечая того, как от застывшего эльфа неумолимо ползут во все стороны, выгрызая в траве алые тропки и опасливо огибая свирепых волков, извилистые огненные дорожки.