Пока драконы спят (Шакилов) - страница 131

Привкус ветра, запах. Пьянящий аромат иного Мира, изысканного, благородного. Мира твоего рождения, Мира бесконечной Топи.

Позвякивали, соприкасаясь, стылые тушки. Деревья-виселицы вдоль дороги. Один труп, два, пять, шестнадцать… Разбойнички отдыхают, на людей смотрят, себя показывают? Или бонды отказались платить полюдье? А может, местный ярл решил вспомнить, каково это – от скуки убивать беззащитных?

Зря ты так, твой ведь братишка развлекался. Запамятовали, господин инквизитор? Икки – хозяин этих территорий. Малыш Икки, близнец и кровинушка, столько лет не виделись, столько лет… Но сегодня вы сядете рядом, обниметесь и будете смотреть друг другу в глаза и молчать. Слова не нужны.

О, этот запах, этот сладкий запах!..

Едва не поскользнулся на луже блевоты, схватившейся ледком. Это парнишка расстарался. Тот самый парнишка, каждый волос которого до́лжно сохранить, пока граф де Вентад не решит иначе. Вчера излишек пил вино – пока были деньги. Потом пил брагу – расплатился серебряной серьгой, выдернутой из уха. А сегодня дурачку оч-чень нехорошо, оч-чень.

<Эй, брат, твой-то в дурном расположенье духа. Угости его чем-нибудь. Считай родственник тебе. А уж мне родня! Или сразу кончай.>

<Понял, брат. Угощу, я хозяин хлебосольный. Верь мне, брат, не обижу стервеца.>

<Я чувствую твои сомнения, брат. Что случилось? Та милашка, что ты обещал сберечь для меня, жива ли, здорова? Что случилось, Икки?>

<Не думай о плохом, храню для тебя. Красивая, жалко… Приходи быстрей, темнеет.>

Сумерки сменились мраком, слегка подсвеченным луной. И раньше спину впереди едва видно было, а теперь и вовсе не разглядеть. Путник прибавил шагу, спешит к чернеющим у горизонта стенам. А раз он быстрее, и ты следом пятки в снег окунаешь чаще. Авось и успеете до полуночи.

И все бы хорошо, да только протяжный вой испугал луну, та спряталась в тучах. Начался снегопад. Таяли снежинки на твоем лице, капли влаги холодили гнилые щеки. Ты остановился, вдыхая холодный воздух ртом. Расхотелось спешить, будто и не соскучился ты по Икки, будто передумал сидеть у камина, закусывая бараньей лопаткой бодрящую настойку из кубка…

Все, отдохнул и будет. Пора идти. От голода в теле слабость и резь в желудке.

Кстати, не только тебе жрать охота, но и тому черноволку, что в десятке шагов впереди ощерил клыки. Сильно зверя прихватило, раз, не дождавшись полуночи, один-одинешенек выбрался чуть ли не ко рву замка. Желаешь, зубастый, разговеться слугой Господа, дабы успокоить спазмы в брюхе, прилипшем к хребту?

Глаза зверя светились печными углями так ярко, что ты без труда разглядел его. Отощал волчара. Казалось, панцирь надет на ивовые прутики. Чешуйчатый хвост с отравленным шипом на конце вяло хлестал по бронированным бокам, при этом ночного убийцу так пошатывало, что ты едва не рассмеялся. Ты широко расставил ноги и скрестил руки на груди. Волк присел и тут же, распрямив три пары лап и оскалив свиное рыло, бросился на тебя.