Погасли лучины, кто-то шумно дрых под столом. Граф решил пройтись… не за вином, нет. Нельзя опозориться перед женой. Надо дважды… нет, трижды, а то и четырежды доказать свою мужественность. Так что винишко – непозволительная роскошь. А вот поглядеть на спящую дочурку – это да, это радость для графа. Деточка, папа идет к тебе, он споет тебе старинную детскую песенку. Сейчас папочка вспомнит мотив, как же там было…
Ватаси-но нинге ва ей нинге
Мэ ва поцутири то иродзиро дэ…
Икки не забыл еще, неистовый Бьярни помнит, и даже граф де Вентад знает слова колыбельной Китамаэ.
Но – тс-с! Голос. Тихий-тихий. Изуродованная шрамом улыбка исчезла с лица графа. Что такое?! Кто посмел?! Кто пустил?!
Дверь в спальню дочери была приоткрыта – едва заметно, самую малость. Икки подкрался ближе, выдернув из-за голенища сапога нож. Грабитель пробрался в замок. Убийца спрятался в комнате наследницы графа. Чужак сурово заплатит за свои злодеяния, уж де Вентад об этом позаботится!..
Удивление – не то слово, чтобы описать его чувства, когда он увидел в детской девушку-перевертня. Гель сидела у кровати спящей малышки и тихонечко напевала что-то о доблестном рыцаре и девушке-беркуте, обожавшей свободу. При этом она ласково поглаживала давно не мытые волосы Миляны. Граф постоял немного у двери и, не выдав своего присутствия, удалился.
Этой ночью Мария осталась им довольна.
А значит, завтра граф созовет гостей и закатит пир на весь мир!