Либо медвежий жир помог, втертый в руки, либо мальчишка-лизоблюд.
Второе вернее. Вот на что способны искренняя вера в Господа и неподдельное уважение к Церкви! Казалось бы, что может быть хуже поцелуя лизоблюда?! Но вот ведь результат – гладкая кожа. Дела-а-а… А если лоб подставить – пусть лобызает! – и подбородок, и щеки…
Что тогда, а?!
* * *
Понравилась ли графу де Вентаду охота? О да, несомненно! А что думает буси Икки? А викинг Бьярни?
Одна мысль гложет Бернарта: если бы медведь задрал лизоблюда, расстроился бы он или нет?
…Прозелень сфагновых мхов, утренний туман. Всплеск, тело устремляется к первому дну Топи, стайка дельфинов кружит рядом. Ты лишь в набедренной повязке, подводный гранатомет пристегнут к бедру…
…Отец Ёсида мастерит твой первый доспех. Блестит жемчуг на системе регенерации воздуха. В руках у тебя настоящий самурайский меч!..
Воспоминания переполняют Икки. Он всей душой тянется в прошлое, к себе бывшему, к отцу и брату. Вернуться в родной Мир, присесть на краю платформы и окунуть ноги в воду… Но на пути у Икки стоит закаленный в битвах Бьярни. И викингу плевать на сфагны и дельфинов. Он безумен, он весь в крови. Пригрозив секирой, Бьярни уходит в небытие, а вместо него, скрестив руки на груди, ухмыляется граф Бернарт де Вентад. Графу безразличны предыдущие его сущности, ему наплевать на излишка и его талант. Графу даже жаль, что палэсьмурт не тронул лизоблюда. Было бы проще. Нет выбора – нет сомнений.
Зато есть жена, причем любимая. Обменять ее на восторженные воспоминания глупого мальчишки по имени Икки? Мария была иной тогда, в самом начале их брака. Это Бернарт виноват, это он сделал ее капризной пустышкой. Ласковая, страстная, гордая, она вышла замуж за героя, проломившего стены Йотунборга. А потом на лице ее поселился страх – когда поняла она, что живет с убийцей, на совести которого сотни загубленных жизней.
Граф знает: во всем виноват только он. И ни при чем тут Икки, юный буси, у которого отобрали нечто ценное, без чего не жизнь вообще, а прозябание в болоте. Но как все это объяснить любимой женщине? Скажите, как?!
А никак.
И готов ли граф де Вентад отказаться от сонных глазенок дочери, родной кровиночки Миляны, которая вчера еще беспробудно лежала в постели, слушая дикарские напевы девушки-перевертня, а сегодня весело прыгает под присмотром Ингвара Одинокого?!
Граф давно смирился с ее болезнью. Ни одно средство не помогало, вызывая у девочки лишь расстройство желудка, насморк и жар. Никому не удавалось вернуть ребенка к нормальной жизни. Последний прекрасный принц целую седмицу жрал от пуза и пил за счет Бернарта, а как пришло время разбудить малышку, чмокнул в лобик – и что? В губки чмокнул – и ничего! Граф вспылил, а палач возрадовался. Напиваясь от безделья, заплечных дел мастер жаловался, что искусство его хиреет в стенах замка де Вентад. Но в тот день он вспомнил, где хранится дыба и для чего она нужна.