Любовь?
Ага. Вляпалась.
Собака и кошка, две трансформации подряд – это тяжело, истощает. Сил нет, сердечко гулко стучит, легкие хрипят, ноги не держат. Только и остается, что валяться на полу. Едва не потеряв сознание, Гель крикнула:
– Эй, пожрать дайте!..
Услышали. Не дали. Только водичку пить разрешили. Всего одну плошку выставили, которой и в нормальном состоянии мало, а уж после оборотки… Зажали съестное. А ведь граф в курсе насчет аппетита изменчивых. Значит, он распорядился, чтобы помучить ее. Ладно, Гель, перебьешься, не впервой. Вот, кстати, подушка есть, а в подушке перья. Хорошая подушка, дорогая. Повезло просто – сырая темница, но с подушкой. Где такое видано, а? После клыков, ощеренных на хозяина, перевертню и соломы много.
А перьями можно давиться, плеваться ими, глотать, всем нутром вздрагивая, но жрать их, жрать! Надо хоть что-то в живот закинуть, хоть чем-то заморить голод. Гель и не такое есть доводилось. Хорошая подушка была, вкусная. Только мало ее. Мало!
Табурет погрызть? Платье разодранное, что на полу валяется? Помнится, на рукав винный соус пролила…
И подумать надо. Хорошенько подумать. Надо оно тебе, а, Гель? Ну, надо?! Парней, что ли, мало? Дружинники на тебя засматриваются. Брось, подруга, глупостями заниматься!
А вот мало. А таких, как Эрик, нет вообще. И не глупости это. Ради глупостей Гель не рискнула бы делиться после двух трансформаций – одной ей не справиться. Ее должно быть много. И чтобы с зубами и когтями. Тогда можно попытаться. Тогда точно получится.
Тело перевертня корежило, ломало и плющило. Кровь шла горлом, из носа лило. Только бы не закричать, только бы!.. А то засуетится охрана. В камеру дружинники не сунутся, но подмогу позовут. А внимание графских вояк сейчас ой как не в жилу.
Все, нет сил терпеть. Ну же, ну!..
И Гель таки разделилась.
Обычно все проще получалось. Но не сегодня. Ведь была девушкой, стала лайкой, а потом лайка стала девушкой, которая обернулась снежной кошкой, а кошка – человеком. Слишком много трансформаций, а в конце самая сложная да с голодухи – разделиться и так непросто, а тут… Боль была жуткая.
Но главное – у нее получилось. Остальное не важно.
Крысы лезли в щели, находили дыры в стенах. Явится граф с проверкой, велит открыть темницу, а там пусто. Сбежала пленница. Куда только подевалась? И невдомек будет охранникам, что, пока они байки травили о бабах и пирушках, уползали из камеры крысы, носиками воздух смрадный втягивая.
Ага, вот же он, красавчик со смешным хохолком! Его запах! А рядом гнильцой тянет – это мучитель Эрика. Он толстый, как хряк, мучитель этот.