Скрипнула лестница – это Гель принесла из погребка жбан игристого пива. Эрик уронил в пену седой длинный ус, изрядно вымочил и стряхнул золотистые капли на язык, известный всей округе. Язык, с помощью которого он столько лет уже – год за три, ну и что? – залечивает нарывы, порезы и даже раны от секиры. Да что там раны – брату своему, Хеду, Эрик помог прозреть. Тогда, давно, вернувшись в Замерзшие Синички, он никак не мог простить отца. Умом понимал, что у того не было выбора, но… Их примирила смерть матери…
– Пиво – это хорошо. – Эрик улыбнулся любимой супруге – Но жрать-то хочется.
В животе его забурчало так, что заглушило мысли. Сколько Эрик себя помнил, он всегда был голоден. Всегда! Ничего удивительного, он же мастер объедков, уважаемый всеми лизоблюд.
Такая у него судьба.
И на судьбу он не жалуется.