Пальцы вцепились в гриву.
Мальчишка лет двенадцати, рыжий и худой, покачнулся в седле. Ботинки, вышитые бисером, прижались к ребрам рогатого пахаря. Мальчишка долго молчал, опасливо поглядывая на спутника, мужчину спокойного, в летах, и наконец не выдержал:
– Отец, куда мы едем? Почему мать плакала? Что случилось, отец? Это все из-за миски, да? Я что-то не так сделал? Ну почему ты молчишь, отец? Я виноват?! Что случилось? Я не прав? Я обидел тебя?!
– Сын… – Голос длинноусого мужчины по прозванию Снорри Сохач дрогнул. – Ты вырос. Тебе пора уйти из семьи. У тебя судьба такая – талант. Это шутка Проткнутого, он наградил, я ничего не могу поделать.
– Талант? Проткнутый? Отец, о чем ты?! Какой талант?!
Куртка из грубой ткани, надетая через голову, висела на пареньке, как платье невесты на пугале. Руки болтались в рукавах, запыленное лицо выглядывало из-под капюшона.
– Особый талант. За который ярлы платят полновесной монетой и не жалеют шкурок горностая. Ты – человек, без которого не обойтись ни одному вельможе. Верь мне, Эрик, я знаю, о чем говорю.
Прикусив губу, мальчишка смотрел на опечаленное лицо родителя.
– Ты – лизоблюд, Эрик. Ты жадно ешь, и, сколько бы мать не насыпала, тебе всегда будет мало. Я давно это подозревал, но лишь вчера ты впервые показал, как обращаются с посудой тебе подобные. При дворе Канута Свежевателя я видел настоящих лизоблюдов. Ты один из них, сынок.
Беседуя, отец и сын миновали осиновую рощу и проехали две клубничные поляны.
О полянах надо бы подробней. Клубника – настоящее искушение для путника. Сочные ягоды привлекают взоры. Капли влаги сверкают на листьях изумрудами и бирюзой. И это в жаркий полдень, когда время росы давно миновало!