Нет уж, нет уж, пусть братишка сам с тобой связывается!
– Не надо, слышите, не надо! – Потолок медленно ползет к дощатому полу. – Я не опасен! Я пришел с миром! Я…
Ты понимаешь, что в Мидгарде речь людская сильно разнится с языком Китамаэ. В криках самурая местные жители вряд ли услышат призыв к дружбе, зато уверенно распознают угрозу.
Дом накренился и подпрыгнул. Ты ударился головой о потолок, тебя швырнуло, распластав по стене и лицом приложив о ставню. Кровь оросила сруб, алые брызги тут же впитались в дерево. Трясло неимоверно, за окном мелькали кедровые ветви, болотце, полоса ручья, густой подлесок… За окном? Скулой проложил ты путь к спасению, сломанным носом вышиб затворенную накрепко ставню. Так чего ждешь? Давай, буси, прыгай!
Нырнул в прорезь стены. Что-то хрустнуло, личико обожгло сотней порезов – ты свалился в кучу сушняка. Вскочил. Боль в шее. Рука, обвиснув, безжизненно болталась…
Дом остановился. Медленно развернулся, будто зная, что бежать человеку некуда, да и силенок маловато, и на сосну-березу не залезет. У дома есть когти. Мощные, внушающие уважение и оторопь. Дверь, грохнув засовом, открылась, словно приглашая не дурить, сопротивление бесполезно: вернись домой, вернись! Мура внезапно понял: не дверь это вовсе, а хищная пасть.
И прямо в пасть эту влетела горящая стрела. И еще одна, и еще, и сразу десяток стрел впились в бревенчатые стены. Дом жалобно заскрипел, сорвался с места и потрусил в чащу. Но не тут-то было: возникшие из ниоткуда люди в серых одеждах кричали и размахивали руками. Крышу дома опутала сеть, толстый канат взвился из высокой травы, хлестко ударив по лапам. Дом накренился, заваливаясь на бок, но сеть надежно спеленала живое строение. От рукотворной паутины протянулись десятки канатов, не давая срубу рухнуть, сломаться…
…Мутит.
В глазах пятна. Что-то – кто-то? – рядом. Смех. Над кем смеются? Над тобой, величайшим из воинов Китамаэ, достойным водить ме́ха и пить сакэ в компании дайдзинов?..
Когда ты приходишь в себя, уже темно. Костер освещает грубые лица, отвыкшие от улыбок. Вряд ли можно вымыть грязь из глубоких морщин этих людей. На костре вертел, на вертеле что-то… когтистая лапа! Лапа дома, напавшего на тебя!
Мужчины в серых накидках замечают, что ты очнулся. Один из них, жилистый и сухой, протягивает кусок мяса. Оно обуглено снаружи и сырое внутри. Костер сложен из бревен – ребер дома-людоеда. Тебе что-то говорят, ты киваешь в ответ, радостно улыбаясь и ничего не понимая. Интересно, за кого примут? В лучшем случае за немого, в худшем…