Доктор схватил со стола карандаш и листок бумаги, а Василий начал медленно, то и дело прерываясь, диктовать:
— …смерти предать… предать огню… письма Ивана Сер… А дальше уж совсем ничего не разберешь.
— Ну ясно — предать огню письма Ивана Сергеича Тургенева, — подытожил Серапионыч. — И я понимаю Татьяну Никитичну — совершенно естественное желание, чтобы никто не копался в ее отношениях с писателем. Но потом она рассудила, что письма Тургенева — все-таки достояние мировой культуры, и вырвала этот листок.
— Уверена, что все было совсем иначе, — заявила Надя. — Татьяна Никитична оставила пожелание в силе, но Аннушка — вероятно, ее дочка или близкая подруга — не решилась уничтожить письма и оставила их в семейном архиве. А листок из дневника вырвала сама Софья Кассирова, чтобы…
— Ах, Наденька, вы опять за свое, — не выдержал Серапионыч. — Я уж представляю, в каких черных красках вы распишете ее завтрашнюю встречу с посредником!
— Нет-нет, дорогой доктор, на сей раз я не смогу отойти от объективной передачи информации, — обаятельно улыбнулась Надя. — Даже если бы очень этого захотела…
* * *
Разговор Софьи Кассировой и посредника шел в повышенных тонах, хотя собеседники старались особо не шуметь, так как дело происходило в людном месте, а точнее — в кафе «Кислоярочка», том самом, где неделю тому назад поэтесса совершила столь неудачную сделку.
— Ну, наконец-то вы проявились, госпожа Кассирова, — говорил посредник, теребя шляпу, лежащую у него на коленях. — А то я уж грешным делом начал думать, что вы получили деньги и смылись. А о моих процентах и думать забыли.
— Какие еще проценты! — взвилась Кассирова. — Этот ваш бизнесмен сраный, — последнее слово поэтесса выговорила с особым смаком, — вместо денег подсунул мне пустые бумажки! Я вообще осталась и без товара, и без денег, а вы с меня еще требуете какие-то проценты!
— Сами виноваты, сударыня, — хладнокровно парировал посредник. — Я вам его не навязывал. Вы сами просили, чтобы я вас вывел на покупателя. Вот и получили, чего хотели.
— Я хотела сбагрить товар и получить приличные бабки! — выкрикнула Софья и, спохватившись, заговорила тише: — Я давала верный товар, а что мне всунул ваш бизнесмен? — Кассирова извлекла из сумочки увесистую пачку, перетянутую банковской лентой, и чуть не швырнула ею в лицо собеседника. — Мало того что бумажек внутрь напихал, так даже сверху не настоящие баксы положил, а ксерокопию!
— Тише! — испуганно зашипел посредник, так как посетители уже начали обращать на них внимание. Лишь дама за соседним столиком, сидевшая к ним спиной, даже не оглянулась. Ни Кассирова, ни посредник даже не догадывались, что их соседка ни кто иная как московская журналистка Надежда Чаликова, а в сумочке, что висит у нее через плечо, спрятан портативный диктофон — ее верный спутник, побывавший вместе с хозяйкой во многих горячих точках бывшей дружной семьи советских народов.