Линда недоверчиво моргнула.
– Наши наручники?
– Ну да. Когда меня привезли в госпиталь, они все еще были у меня на руках, правда с перекушенной цепочкой. Потом с меня их сняли, и я долго уговаривал медсестру отдать их мне обратно. В конце концов я сказал, что это вещественное доказательство, и мне их вернули. В лаборатории я починил цепочку, и вот они здесь. Наши наручники.
– Что это значит? – фыркнула Линда. – Вариация на тему «наша песня»?
– Неужели в тебе нет ничего романтического? Мне нравилось быть рядом с тобой. Мне нравилось спорить с тобой. Я с удовольствием вспоминаю, как ты лежала, прикованная наручниками к кровати, и как мы с тобой ездили на мотоцикле. Мне вообще нравится почти все, что было у нас с тобой.
– Правда?
Тони кивнул.
– Да-да, я помню, – сухо сказала Линда. – То, что было.
– Было – не значит кончилось. – Он снова улыбнулся, тепло, нежно. Потом наклонился ближе. – Я скучал по тебе.
Линда попыталась проглотить комок в горле. Нет, она ничего ему не скажет.
– Прости, что мне понадобилось столько времени, чтобы добраться до тебя, – сказал он. – Я был занят.
– Вот как?
Генерал тоже постоянно бывал занят. У него никогда не оставалось времени для дочери.
– Из больницы меня перевели на военную базу под строгий надзор. Они сказали, что этого требует моя безопасность, но фактически это очень напоминало тюрьму.
– Правда?
Линда закрыла глаза. Ей очень хотелось поверить в то, что он говорит. Поверить в то, что он разыскал бы ее раньше, если бы мог.
– А ты хоть немного скучала по мне? – прошептал он, почти касаясь губами ее уха.
Линда очень хотела солгать. Но не смогла. Она вдруг обнаружила, что просто физически не может больше лгать. Как будто кто-то установил предел лжи в ее жизни и она исчерпала весь отпущенный ей запас. Ей ничего не оставалось, кроме как сказать правду:
– Да. Я скучала по тебе. Я пыталась забыть тебя, но…
Тони нежно коснулся рукой ее щеки.
– Прости. Я был уверен, что с твоим допуском к секретности ты в курсе всего, что происходит со мной. Я бы даже не удивился, если бы ты приехала, чтобы вытащить меня оттуда.
– После того что сделал Шелтон, наше агентство отстранили от участия в твоем деле.
– Прости, – снова сказал он. – Но мне не позволяли ни с кем встречаться и разговаривать. Только отвечать на вопросы следователей. Это продолжалось долго.
– То же самое делала и я.
– У тебя неприятности?
– Нет. Уже нет.
– Я не хочу, чтобы у тебя из-за меня возникали проблемы.
Линда поморщилась. Проблемы у нее были. Из-за него. Она не могла спать. Не могла есть. Не могла сосредоточиться.