— Уж больно скоро это у вас получилось. На Новый год познакомились, а через три недели уже и свадьба.
— Не через три недели, — нетерпеливо перебила Таня. — Мы же не сейчас будем жениться. Я только буду его невестой. А поженимся мы потом, когда я закончу институт.
— Где уж там… — махнула рукой Александра Михайловна. — Раз это уже началось, какой уж тут институт!
Ластясь к матери, Таня виновато заглядывала ей в глаза.
— Не сердись, мама. Вот, ей-богу, я буду учиться. А Юрий и вправду меня любит.
— Откуда ты это знаешь? Ты-то разве понимаешь, что такое любовь? Разлил он перед тобой патоку, а ты и раскисла. Эх, дитя мое несмышленое. Ты хоть скажи: положительный он или из тех, что по разу в год женятся?
— Мама, как это пошло! — обиженно воскликнула Таня и на глазах ее выступили слезы. — Никогда не говори об этом…
Александра Михайловна вздохнула:
— Ну и преподнесла ты мне сюрприз.
Первое волнение улеглось, и мать с дочерью погрузились: в раздумье. Ничем не нарушаемая тишина держала их точно в оцепенении.
— И отцу надо сказать, — грустно промолвила Александра Михайловна.
— Юрий завтра придет к нам, мама, — сказала Таня. — Он должен поговорить с тобой и папой.
— Эх, если бы он оказался хорошим человеком.
— Он хороший, мама. Очень хороший, умный…
— А как же институт? — вздыхала Александра Михайловна. — Подумай, доченька. Ведь от этого будет зависеть вся твоя жизнь. Не торопись. Приглядись. Пусть он походит к нам. И мы хорошенько узнаем его. Твой отец три года за мной ухаживал. Я заглаза знала, о чем он думает.
— Раньше, мама, и так бывало: приезжали, сватали, а через три дня свадьба, — возразила Таня. — Невеста до этого своего жениха и в глаза не видывала.
— Ладно уж. Ты все знаешь, — отмахнулась Александра Михайловна.
…На другой день вечером пришел Юрий, и Александра Михайловна и Прохор Матвеевич дали согласие выдать за него Таню. Было решено сыграть свадьбу после окончания третьего курса, в конце июня.
11
Однажды, придя поздно вечером из театра, Виктор обнаружил на своем столике письмо и с сильно забившимся сердцем, точно увидел самого близкого друга, разорвал конверт, стал нетерпеливо читать написанные знакомым почерком строки.
Любимец полка, воздушный озорник Родя Полубояров писал:
«Здорово, Витька. Как тебе не стыдно, сундук несчастный. Куда ты залетел — ни слуху о тебе, ни духу? Как живешь, как проходит твой отпуск? Видать, как ни хорошо в армии, а дома веселее. Кстати, тебе повезло — отпусков больше не дают… Не забыл ли ты своих друзей — ястребков? Или тебя там сладкими пирогами закормили? Или, чего доброго, женился?