Мы начали было раскапывать маленький храм в бывшем монастыре Хукуо (Hukuo), но он почти полностью был погребен под песчаной дюной. Нам удалось найти изображения маленьких сидящих Будд, описанные Стейном, на внутренней стороне южной стены, но песок постоянно вновь сползал вниз, засыпая их.
Раскопки монастыря Хукуо были бессмысленны, если только не вынуть весь песок, так что мы перенесли внимание на другую группу руин. В этом храме Стейн обнаружил уникальную глиняную статую буддистского божества — охранителя мира, локапалы Вайшраваны, стоящего на карлике, распростертом на земле, у которой пострадала только голова. Вайшравана был буддистским вариантом индуистского бога Куберы, божества богатства. Вайшравану почитали как вселенского стража Севера и защитника торговцев, а также царства Хотан, к которому принадлежал и Дандан-Ойлык. Такая адаптация божеств из других религий иллюстрирует ассимилирующую силу буддизма, который рассматривает «чужеземных» богов как культурно обусловленные, хотя и внешне различные интерпретации одних и тех же истин и воззрений. Карлик своим мощным телосложением символизирует силы зла, которые можно временно подчинить, но нельзя окончательно победить. Такое сочетание образов — бога-охранителя, попирающего демоническую фигуру, которая в любой момент может попытаться сбросить его, — довольно двусмысленно.
Рядом с Вайшраваной Стейн обнаружил изображение едва одетой женщины, купающейся в пруду посреди цветов лотоса, к левому бедру которой приник купидон. Позади пруда виднелась фигура всадника. Аурел Стейн связывал эту любопытную сценку с легендой, приводимой странствующим монахом Сюань-цзаном. По этой легенде, вдова речного бога, сгорая от любовной жажды, осушила реку Хотан, которая была жизненно важна для города-оазиса. Когда царь Хотана умолял ее позволить воде вернуться в реку и течь, как прежде, та отвечала: «Не раньше, чем получу мужчину!» Один из министров ради города пожертвовал собой, въехав на коне в волны, и богиня увлекла его в свой подземный дворец.
Опираясь на план Стейна, мы начали копать. Но в конце четырехчасовых раскопок нас ожидало горькое разочарование: большая статуя оказалась разбита, а голова карлика пропала. От изображения обнаженной богини остались лишь едва различимые линии живота. Очевидно, кто-то уже побывал здесь после Стейна.
Приближался закат. Я, глубоко задумавшись, сидел возле коротких деревянных столбиков, торчащих из песка недалеко от оскверненной святыни. Рассеянно перебирая песок меж двух столбиков, я вдруг нащупал пальцами какой-то твердый предмет. Я стал разгребать песок дальше, и внезапно передо мной обнажилась глиняная стена с остатками побелки. Мне вспомнилось, что фрески всегда писали на побеленных стенах. Еще немного аккуратных движений щеткой — и, действительно, показались фрески. Я разволновался еще больше — потому что этих руин на плане Стейна не было, — но меркнущий свет принудил меня прервать работу, и я нехотя поплелся в лагерь.