Рядом, повернувшись спиной, храпел Анатолий. Сначала Надю обижало его появившееся в отношениях много лет назад безразличие, затем раздражало, потом и вовсе оставляло равнодушной. А сегодня, впервые в жизни, радовало.
Динка, знала бы ты, как ты похожа на Валерку… Твой отец всегда гнался за безумными идеями, желал, мечтал, жил в полную силу. И верил, что чудеса возможны, вот только не успел доказать. А ты переняла все его качества и продолжила его путь… Чудесный он был. С искрой в глазах.
Стоящий на тумбочке будильник отсчитывал секунды тихой ночи – каждый второй «тик» звучал громче. Или же так казалось? Храп справа то затихал, то вновь раздавался, ненадолго прерывая мысли.
Всю жизнь я держалась за Тольку не потому, что любила, а потому, что боялась одиночества. Ну и что, что поговорить почти не о чем? Зато мужик в доме. Забыла себя… Давно похоронила мечты о любви. Да и какие мечты в пятьдесят один-то год?
А сегодня вдруг проснулось что-то забытое.
Надя вспомнила сияющие огни торгового центра, радостные лица прохожих, свежий морозный воздух, огни высоких, как на американских фото, небоскребов, незнакомые, ласкающие слух мелодии, странное звучание языка, вроде бы понятного, а вроде бы и нет. Вспомнила взгляд темноволосого незнакомца с посеребренными висками – красивые ореховые глаза, глубокие как омут. Всего один взгляд, короткий, ничего не значащий. А оно проснулось.
Она с дочерью стояла у витрины, рассматривая одежду, а тот остановился рядом, всего лишь на секунду, Динка даже не обратила внимание, а вот она, Надя, заметила. И еще как заметила, до глубины души, до самого сердечного дна, каждой женской клеточкой. И впервые за долгие годы почувствовала себя красивой.
В последний раз я была красивой для Валерки…
Наверное, сегодня просто показалось. Слишком много всего свалилось – невероятного, просто невозможного.
Дочь научилась перемещаться в пространстве… Нашла работу в другом мире. Боже, я сплю, и мне все это снится.
Тик. ТИК. Тик. ТИК.
Противный будильник. Заменить бы его. Мысли хаотично прыгали.
Может, она и, правда, все еще ничего? Ведь не толстая, еще по-своему привлекательная, морщин не так много, а волосы всегда можно покрасить. Как было бы здорово вновь обуть каблуки не для себя, а для того, кто их заметит, оценит, полюбуется все еще стройными ногами?
Динка сказала – там не стареют. Наверное, ошиблась… Как можно где-то не стареть?
Надя стареть не боялась. Но она боялась прожить остаток лет в одиночестве. Жизнь с Анатолием – не жизнь в одиночестве, но и не жизнь вдвоем. Обидно. А теперь даже и не обидно.