Я разыскивал "летописцев" земли Мусоргского, а иногда и они сами искали меня. Однажды позвонила Женщина:
-У меня есть фотографии и письма Чириковых. Я их предлагала музею еще года три назад, но они только посуду забрали, обещали приехать, да, видно, забыли.
Мы встретились с Валентиной Михайловной Чердякоевой, преподавательницей литературы, и она передала то, что досталось от матери: старые письма и фотографии людей, среди которых, как позже выяснилось, были родственники композитора. Валентина Михайловна стала помогать в поисках и вскоре сообщила, что в больнице вместе с ее мужем лежит "старичок, который многое знает".
Василий Степанович Лещин при встрече был смущен тем, что им заинтересовался журналист, но потом разговорился и поведал немало интересного.
Предки Лещина жили на острове вместе с Бардиными. Прадед арендовал землю у Чириковых.
- Дед рассказывал, что пришли "на пень" и пришлось корчевать, выжигать лес,- вспоминал Василий Степанович,- а потом сеяли рожь, яровую пшеницу, ячмень, горох, гречиху, лен. Кроме земли, уже при Сергее Николаевиче Чирикове, взяли в аренду часть озера. И за воду, и за землю платили в год по 25 рублей. Отец и мать с бреднем ходили, дети помогали, а нас было восемь душ. Мать от холодной воды ноги застудила, и все зубы выпали еще у молодой. Барин ей при встрече говорил: "Здорово, Степаниха, ты чего зубы не вставляешь?". "Степаниха" - это по отцу, его Степаном Макаровичем звали. Чириков был с крестьянами обходительный, но скупой, каждой копейке счет знал. Бывало, отец пойдет к нему просить дров или сена - у нас леса и сенокоса не было,- и если в хорошей одежде, барин говорит: "Степан, ты хорошо живешь, можешь и сам купить". А оденется во что попало, барин не отказывает. У Чириковых было больше всех воды - пятая часть озера. Сергей Николаевич дал церкви одну тоню, участок озера для ловли рыбы и остров Кромешный, потому что наш приход был очень бедный. Сыновья дьячка Бабинина были хорошие мастера. Однажды выпросили у Чирикова лес и срубили точно такой дом, как в Наумове у господ, и с балконом, и с колоннами, только размерами поменьше. А старик Бабинин любил выпить - кабак был в деревне Федешино, и он туда все ходил украдкой...
Лещин рассказал, как он учился один год в церковноприходской школе у батюшки Ивана Ивановича Ветошкина. Церковь была каменная, крест на ней позолоченный, купол из жести под зеленой краской. Видел он и семейный склеп Чириковых - сверху из белого камня, внизу гробы оцинкованные. В тридцатые годы, когда церковь рушили, склеп и дом Бабининых сломали. А в Наумове усадьба уцелела только потому, что еще до гражданской войны там латыши коммуну создали. Все поместье при Чириковых было обнесено забором - снизу доски, вверху оцинкованная проволока. Оранжерея была большая, и цветов круглый год много. Цветоводством занимался латыш Густав Карлович. Помнил Лещин и о том, как Бардин садом заведовал: