Всплыла голова, замелькали руки над водой. Рудик перевернулся на живот, схватил голову врага, стал, кряхтя и матерясь, погружать ее в воду.
С неба свалилась Оксана, стала прыгать от нетерпения.
– Боже правый, вы все копаетесь. Давайте быстрее!
Туманов перевернул побитого охранника на спину. Звучной пощечиной привел в чувство, приставил пистолет с пустой обоймой ко лбу.
– Подожди, не убивай, – захрипел тот, выкатывая глаза.
– Убью, – пообещал Туманов.
– Не убивай, прошу...
– «Прошу» уже не прокатит, дружище. Ты должен умолять.
– Умоляю, – охранник завертелся, как пескарь на крючке.
– Какое судно на ходу? Как его завести? – Павел схватил страдальца за грудки, резко встряхнул. – Быстро отвечай, иначе буду стрелять, не думая.
– Катер рабочий и шлюпка рабочая... – забормотал пленник, – в лодке двигатель чихал, а с катером все в порядке... Ключи от зажигания – в будке... в углу на крючке...
Туманов отправил его в нокаут. Побежал по настилу, чуть не запнувшись о разлегшегося Газаряна.
– Ты чем тут занимаешься? – злобно бросил он.
– Утоплением, Павел Игоревич... путем погружения в воду... Вот черт! Не видите, какой он живучий?
– Бросай свою порнографию! – зарычал Туманов. – Пусть живет! Нашел игрушку... Все на борт! Умеешь управлять катером, Рудольф?
– Павел Игоревич, да вы мне только прикажите, я и ракетой «земля-воздух» управлять буду.
– О, сейчас мы, кажется, поплывем? – забурчала Оксана и, игнорируя шаткий трап, попыталась запрыгнуть на борт прямо с настила. Подломилась доска, она схватилась за леер, но не удержалась. Оглашая пространство крепкими непарламентскими выражениями, девица полетела в воду.
Этот день ему вовек не забыть. Дождь молотил без остановки. Туманов вытаскивал Оксану из воды – она стучала зубами и призналась по секрету, что никогда еще в жизни так не материлась. Газарян, вознося хулу к небесам из недр рубки, пытался оживить двигатель. Заводился тот с натугой, неохотно, лениво. Трещал, как последняя сволочь. Специалистом парень не был – разворачивался неуклюже, примерно как слон в посудной лавке. Зацепил скалу, моторную лодку. Туманов поднял автомат, прошил очередью днище шлюпки в районе ватерлинии, для верности засадил по мотору. Громила предпринимал очередную попытку выбраться на причал. Это ему уже практически удалось, осталось вытащить одну ногу. Туманов ударил по настилу, затрещали доски, стали ломаться, и здоровяк, тоскливо подвывая, опять ушел под воду. Павел опустошал магазины в непроницаемую завесу дождя – словно чувствовал, что там накапливается противник. А ведь и вправду накапливался! Ураганный огонь разразился им вдогонку, когда катер, виляя, точно пьяный, вырвался из бухты. Пули кромсали корму, рвали обшивку рубки.