— Ох, ну, слава Богу. Миссис Джонс скорее всего ошиблась. С ним определенно все было в порядке, когда я в последний раз звонила…
— Ну, не знаю, миссис Джонс сказала мне, что, видимо, его невестка была очень расстроена. Чуть не сбила ее с ног, садясь в машину. Но с тех пор миссис Джонс никого не видела. Боюсь, что больше ничем не смогу вам помочь. — В его голосе снова появилась доселе сдерживаемая ледяная ярость. — К тому же вы явно не заслуживаете того беспокойства, в которое меня ввергли. Вы… Вы просто неблагодарная потаскушка!
Его голос резко оборвался, и Джози осталось только слушать короткие гудки в трубке и слизывать соленые слезы с губ.
Было уже далеко за полночь, когда такси, привезшее Джози, остановилось перед огромным старым домом, утопающим в зелени, домом, красоту которого оттеняли изумрудные воды вплотную подступившего к нему озера.
Она вылезла из машины и теперь стояла, тупо наблюдая за тем, как шофер втаскивает ее тяжелые чемоданы на высокое крыльцо дома. Она устала до изнеможения.
Девушка расплатилась с водителем и даже сумела выдавить из себя слабую улыбку в ответ на его ликующую ухмылку, вызванную тем, что за поездку из аэропорта она вручила ему поистине астрономическую сумму. Такси уехало, и Джози огляделась по сторонам. На участке миссис Иствуд высились копны свежескошенного сена, кроме того, кустарник явно был только что подстрижен. Очевидно, племянничек соизволил-таки немного прибраться в саду тетушки!
В ушах Джози снова прозвучали незаслуженные упреки. Оцепенение сменилось ужасом перед тем, что ей предстоит еще узнать о Джозефе. Затем в ней вновь зашевелилась злость.
Как он посмел? Как посмел, будучи абсолютно чужим человеком, ничегошеньки о ней не знающим, как посмел сказать ей такое?!
Внезапно она устремилась через лужайку туда, где громоздились тучи свежесрезанных веток. Пару раз она чуть не упала, наступив на них, и это только подлило масла в огонь. Господи, как же он изуродовал кусты на границе их участков! Даже на ее любимом гибискусе теперь нелепо торчало всего лишь несколько голых веток!
Дойдя до соседского дома, она принялась изо всех сил кулаками стучать в дверь.
На пороге дома возник высокий мужчина.
Что было в его широко раскрытых глазах? Возможно, гнев? Или удивление? Но едва он успел открыть рот, как Джози влепила ему звонкую пощечину, потом еще одну…
— Вот, вот вам, негодяй! Как вы осмелились, как осмелились назвать меня потаскухой?
В Джози больше не осталось выдержки, которая позволила ей сломя голову мчаться в аэропорт, пережить эту бессонную ночь и сам перелет, и она разразилась запоздалым, но от того еще более неукротимым потоком слез.