— А от Мермоза пока больше ничего?
— Да, пока ничего.
Несколько секунд она помешивала свой кофе, в котором не было ни сахара, ни молока.
— Георг, не делай глупостей, — произнесла она мягко.
В Марселе Георг перенес перевод с копий в оригиналы и, сдав работу, остался очень доволен. Потом он долго сидел над копиями и новыми чертежами, в первый раз пытаясь понять, с чем он имеет дело. Речь шла о каких-то подвесах, это он понял еще в процессе работы. Но что и к чему должно было подвешиваться? Он опять запер оригиналы в сейф, а копии взял с собой в папке.
По дороге домой он громко распевал, чувствуя себя победителем. Он прорвал сеть, которой его опутал Булнаков, и мир снова преобразился. Он ехал быстро, ведя машину с задумчивой уверенностью. В Ансуи навстречу ему попался Жерар, они остановились на дороге и немного поболтали через открытые окна.
— Я еду в Перми за свежим лососем. Может, заглянете сегодня вечером?
Георг свернул на проселочную дорогу и поискал глазами овец, которые утром паслись на крутых склонах справа и слева. Они продвинулись далеко вперед.
Включив вторую передачу, он дал газу. Он давно уже отвык думать об амортизаторах и о выхлопе. Солнце, мистраль, едкий дым «Голуаз», боль в висках после четвертого пастиса, тряска на размытых дорогах с засыпанными щебнем выбоинами — все это были привычные, почти родные ощущения.
Пыль за поворотом он заметил раньте, чем увидел или услышал машину. Он удивился: как пыль могла опередить машину? Тяжелый черный лимузин «ситроен» летел на бешеной скорости. За ним клубилось огромное облако пыли. На повороте его занесло, а выровнявшись, он помчался прямо на Георга. Георг прижался к обочине, но «ситроен» правее не взял. Георг нажал на клаксон и, не услышав сигнала, закричал и замахал рукой. Лимузин не реагировал. У него были тонированные зеркальные стекла. Водителя Георг не видел. Он нажал на тормоз, съехал на обочину и уже почувствовал, как правые колеса запрыгали по ее внешней кромке.
Мотор заглох. Дворники судорожно скребли сухое стекло. Георг случайно включил их, ударив по клаксону, и теперь отчаянно пытался выключить, как будто от этого зависел финал сцены. Потом он уже не действовал, а лишь пассивно воспринимал развитие ситуации: стремительно приближающаяся машина, отражение неба и облаков в ее ветровом стекле, елозящие по стеклу дворники, ржавые останки велосипедного колеса в кювете…
Раздался звонкий удар. «Ситроен» в последний миг отвернул в сторону и пролетел мимо, сорвав наружное зеркало. Георг услышал удаляющийся низкий гул мотора, скрежет щебня, разлетающегося под колесами лимузина, потом мощный удар — как выстрел. Когда все кончилось, Георг, сидевший в машине неподвижно, с трясущимися руками, вдруг почувствовал острую боль в левом предплечье, увидел кровь на рубашке и на секунду подумал, что в него и в самом деле стреляли. Но это был осколок зеркала. Ничего страшного.