— Вот теперь вспомнил, — сказал друг. — А что это за картина у нее на стене?
— Это церковь в Варшаве, в которой венчались ее родители.
Через некоторое время друг еще раз попросил показать фотографию. Георг протянул ее ему и пояснил:
— Неудачный снимок. Она не любила фотографироваться, поэтому я часто щелкал ее незаметно. Но некоторые фото все же…
— Это не Варшава, — перебил его друг. — Я знаю эту церковь. Сейчас, может быть, даже вспомню название… Она находится в Нью-Йорке.
Георг удивленно посмотрел на него:
— В Нью-Йорке?.. При чем тут Нью-Йорк?
— Не знаю. Я знаю одно: это Нью-Йорк, собор, который еще недостроен. Сент-Джон… Святой Иоанн, точно. Огромная махина. По-моему, самая большая церковь после собора Святого Петра.
— Нью-Йорк… — задумчиво повторил Георг, недоверчиво покачав головой.
В следующие дни он то и дело заводил об этом речь:
— Нет, ты действительно уверен, что эта церковь на картине и в самом деле находится в Нью-Йорке?
— Повторяю: я, конечно, не исключаю, что точно такая же церковь есть и в Варшаве. В Висбадене, например, есть церковь, построенная по проекту Шинкеля. Главный архитектор города купил чертежи в Берлине и построил по ним копию. И кажется, точно такая же церковь стоит где-то в Берлине или под Берлином. Но в данном случае мне трудно себе такое представить, американцы скорее взяли бы в качестве образца Шартр, чем Варшаву, а полякам строить по американским образцам — сам понимаешь…
В последний вечер Георг спросил друга, не может ли он позвонить своим друзьям в Нью-Йорке и попросить их приютить его на несколько дней.
— Попробую.
— Сделаешь?
— Прямо сейчас?
— Я сегодня утром был в бюро путешествий. Лечу через неделю из Брюсселя.
— И надолго?
— Пока не найду ее.
— Ты понимаешь, что Нью-Йорк — это не Кюкюрон? — Друг наморщил лоб.
— Понимаю. Я даже понимаю, что Франсуазы там вообще может не оказаться. Но зачем ей понадобилось врать про эту картину?
— Мы же не знаем, откуда у нее эта картина. Может, она и сама не знала, что это за церковь.
Георг раздраженно посмотрел на него:
— Ты, наверное, успел заметить, как я тут живу в последнее время. Что мне тут торчать? Уж лучше я возьму свои последние пару тысяч и… Не знаю пока, как я ее буду искать, но что-нибудь придумаю.
Когда друг уехал, Георг начал освобождаться от своего хозяйства. Он продал все, что можно было продать, а то, что никому не было нужно и не помещалось в машину, выбросил.
Через неделю он сдал ключ.