На следующий день Георгу показалось, что он дважды видел у себя за спиной одного и того же мужчину — лысоватого, в светло-серой рубашке, светло-коричневых брюках и в черных ботинках. Но возможно, он и ошибся. Через день после этого он стоял на Шестой авеню и ждал автобуса. Было четыре часа, жизнь на улице шла своим чередом, но это было короткое затишье перед часом пик. Когда светофоры включали красный сигнал, на несколько секунд воцарялось нечто вроде тишины, прежде чем через перекрестки устремлялся транспорт из поперечных улиц.
Георг устал и лишь изредка поглядывал туда, откуда должен был прийти автобус. Он бы не посмотрел на другую сторону улицы, если бы припаркованный там грузовик, тронувшись с места, не протаранил желтое такси. И не увидел бы Рыжего, который стоял за грузовиком и теперь медленно пошел дальше.
Георг еще раз посмотрел, не идет ли автобус, потом поднял полиэтиленовый пакет, стоявший у него между ног, и пошел пешком. Не очень быстро, чтобы Рыжий легко мог поспевать за ним, но решительно — как человек, который, устав ждать, рассудил, что пешком дойдет быстрее. Шестая авеню, Сорок вторая улица, Вандербилт-стрит. За все это время он ни разу не обернулся. Если Рыжий не идет за ним, значит не идет. Перед входом в здание Центрального вокзала он намеренно уронил монету и наклонился, чтобы ее поднять. Прохожие протискивались мимо, толкали его. «Двадцать один… двадцать два… — считал он вполголоса, не шевеля губами. — Двадцать девять…» Вполне достаточно, чтобы Рыжий успел повернуть за угол и увидеть его. Он выпрямился и вошел в здание вокзала.
«Так, — подумал он, — ни дать ни взять, собор. Собор, похоже, становится лейтмотивом моей жизни». Высокие плоские своды, впереди — огромная, величиной с алтарный витраж, цветная фотография: воздушные шары перед стартом. Широкие лестницы справа и слева, ведущие с улицы вниз, в холл вокзала, словно перенесли сюда из какого-нибудь дворца, но они вполне могли бы украсить и собор. Посредине зала — круглый павильон справочного бюро, огромная дароносица из камня, прозрачного и синего стекла, увенчанная медным шаром с четырьмя циферблатами, которые возвещали время на все четыре стороны. Георг спустился по лестнице в зал и осмотрелся. Справа — билетные кассы, над ними — табло с расписанием поездов. Было двадцать минут пятого. В шестнадцать сорок отправлялся поезд Нью-Йорк — Стэмфорд. Он купил билет до Уайт-Плейнса. Теперь можно было не торопиться. Он медленно пошел по залу, машинально поглядывая на выходы к поездам, читая электронные столбики букв и цифр, информирующие пассажиров о курсах акций и валют, о ценах на хлопок, кофе и сахар. Повернув в боковой неф, небольшое помещение с тяжелыми деревянными скамьями и двумя киосками, в которых торговали газетами и сластями, он увидел указатели «Ladies» и «Men». С кессонированного потолка свисали пять больших люстр.