— Ты куда, Ухов, пистолет сунул?
— Сюда, за ремень.
— То-то я и гляжу. Кто ж спереди-то сует? У тебя же через свитер рукоятка на брюхе видна. Ежели под ремень, так назад надо. Вот, как у меня… Ить твою! Да не тут, не у окна перекладывай! Вон, в темный угол отойди, там и переложь!.. Вот так… И – сюда. Вобла у тебя? Готовь маскировку.
— Это что, прямо вот так вот на подоконнике разделывать?
— Давай прямо. Мы ж с тобой кто? Алкаши!.. А я пивко щас открою.
— Валяй, Вася, трубы горят.
— Какой я тебе Вася, какие еще трубы?! Ты что, тудыть твою, набрался перед заданием?!
— В рот не брал. Это ж я – для конспирации.
— А-а… Вобла, однако, ничего, смотрю, свежая… Ну-ка… Да, во рту тает…
— И пивко хорошее, сегодняшнее.
— Давай сюда! Ишь присосался! Так через час без ни шиша останемся.
— Еще ж четыре бутылки.
— А сколько еще стоять, ты знаешь? Может, до самого вечера. И налижешься – какая тогда точность стрельбы?
— Ништяк, Вася! Я, когда за стрельбы грамоту получил – сколько я, по-твоему, перед тем принял?
— Ну…
— Гну! Как раз четыре "Жигулевского". У меня от него, от пива, меткость как раз обостряется – видать, особое свойство такое организма.
— Гляди-ка ты! Может, и у меня тоже? Ну-ка, вторую открывай…
— Тсс!
— Чё?..
— Через плечо! Вон дверь, кажись, открывается.
— Пускай себе открывается. Это какая квартира?
— Пятьдесят восьмая.
— А нам какая нужна, помнишь хоть?
— Шестьдесят вторая.
— То-то. А для пятьдесят восьмой мы для маскировки кто? Алкаши. Давай-ка открывай, в самый раз будет.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
В пятьдесят восьмой квартире, что была расположена прямо под шестьдесят второй, у двери, по очереди глядя в глазок, стояли Серебряков и Наташа. Квартира давно пустовала – ее хозяин, дипломат, уже два года находился с семьей где-то в Африке, и Серебряков на всякий случай проделал сюда лаз из комнаты "Синей Бороды". Совсем недавно, прихватив сумку со всеми необходимыми вещами, они с Наташей спустились сюда.