– С двумя как-нибудь справимся, — уверенно сказал командир экипажа.
Заходящих сверху немецких истребителей встретила пулеметными очередями стрелок Зоя. Один из них вильнул, но продолжил атаку. Не меньше десятка пуль и два снаряда пробили верхнюю плоскость. Спаренный пулемет в носовой турели проводил истребителей длинной очередью.
Второй заход «Мессершмитты» сделали снизу. Попытка командира уйти резким виражом от вражеского огня не увенчалась успехом. Пулевые и снарядные трассы прошили фюзеляж, кабину стрелка, загорелся один из моторов. Снаряд пробил дыру в крыле, переломил крепежную стойку.
Потоком воздуха крыло сгибало, самолет терял управление. Все это происходило на нашей стороне линии фронта.
– Всем прыгать! — кричал командир экипажа.
Штурман сидел в своем кресле, откинув пробитую голову. Стрелок-радист пытался открыть фонарь кабины.
– Зойка, ты меня слышишь? Прыгай.
– Слышу, — после паузы ответила девушка. — У меня нога перебита.
– Прыгай все равно, черт возьми! Живее.
– Снарядом перебита… понимаешь.
Это были последние слова, произнесенные в самолете. «Мессершмитт-109» с расстояния полусотни метров ударил по кабине сразу из четырех стволов. Командир погиб сразу, а тяжело раненный стрелок-радист застыл возле полуоткрытого фонаря.
Тяжелая машина, кувыркаясь, падала вниз. Взрыв ударил неподалеку от окопов. Когда прибежали пехотинцы, то приблизиться к огромному клубку пламени не смогли.
– Накрылись ребята, — сказал один из них, снимая пилотку.
– И головешек не соберешь. Вон как горит.
Немцы тоже отреагировали на пламя и открыли стрельбу из пулеметов.
– А ну, в окопы, быстро! — торопил бойцов лейтенант.
Начинался обычный день уходящего лета 1942 года.
Группа заняла укрытия, которые заранее определил Фатеев. Цели тоже были распределены. Скопились в одном месте, в густых зарослях молодых сосен. Здесь предстояло провести остаток дня и ночь. Огонь предстояло открыть на рассвете, точно в определенное время.
– Ни раньше, ни позже, — инструктировал Николай Слобода. — Только по моему сигналу.
Большинство согласно закивали головами, лишь Фатеев тихо поинтересовался:
– Наша группа не одна? Еще кто-то будет действовать?
– Не знаю. Таков приказ, а приказы надо выполнять.
Если группе предстояло вести огонь из укрытия, то Паше Юркевичу с огнеметом, Славе Фатееву и Леониду Коломейцу предстояло еще затемно выползти на склон, где поодаль от аэродрома стояла вторая радиолокационная станция.
Опасность была не только в том, что она находилась на открытом месте. Вокруг расхаживал часовой, а метрах в ста, в окопе, обложенном мешками с песком, стоял крупнокалиберный пулемет. Расчет составлял три человека.