— Как, черт возьми, ты узнал о Доне? — услышала я вопрос Тэйта.
— Я услышал, как суетятся на, чтобы подготовить его к встрече с ней,— ответ Кости бы короток и ясен, — чтение мыслей, забыл?
Двери лифта открылись, и я вошла, не удосужившись дослушать их перепалку. При нормальных обстоятельствах я бы не осмелилась оставить их вдвоем, но сейчас все мои мысли были заняты дядей. Что с ним случилось? И почему он запретил кому-либо говорить о нем мне?
Я пулей выбежала из лифта, как только его двери открылись, и пронеслась через холл прямо в дверь с названием «КЛИНИКА». Я не подала виду, что замечаю служащих, они были мне не нужны. Я и так знала, где находиться мой дядя: его кашель и бормотание ясно говорили об этом.
Я притормозила у двери в палату, дабы не врываться туда в случае, если мой дядя не был одет.
— Дон? — я нерешительно переминалась с ноги на ногу, хотя нас разделяли несколько дюймов.
— Подожди секундочку, Кошка, — его голос прозвучал хрипло, но не так, как если бы он был при смерти. Волна облегчения захлестнула меня. Может, Дон подхватил грипп или другую простуду, но сейчас он был на пути к выздоровлению.
Незнакомая мне медсестра вышла из палаты, посылая мне такой взгляд, что не нужны были никакие умения читать мысли, чтобы растолковать его.
— Он одевается, — сказала она твердым голосом, и от нее повеяло ноткой раздражения.
— Он может делать это самостоятельно? — спросила я.
— Нет, но это его не останавливает, — бросила она прямо.
— Я тебя слышу, Анна, — огрызнулся дядя.
Она послала мне выразительный взгляд, прежде чем опустить голос до шепота.
— Не позволяйте ему перенапрягаться.
Вместе с кашлем дядя все же пробормотал: «Я тебя все еще слышу».
Мои брови поползли вверх. Как бы дядя себя ни чувствовал, слух у него не отнялся точно.
После череды шаркающих звуков, дядя открыл дверь. На нем были надеты светлый пуловер и серые брюки, констатирующие с цветом глаз. Я на секунду опешила, осознав, что это первый раз, когда я увидела Дона не в костюме с галстуком, а с растрепанными волосами и не в униформе.
— Кошка, боюсь, ты застала меня врасплох, — ирония в его голосе была мне прекрасно знакома, даже если внешний вид не был. За те месяцы, что я его не видела, он постарел на годы. Морщины вокруг рта и глаз стали еще заметнее, а серые волосы покрывала седина. Его безупречную манеру стоять сегодня заменила ссутулившаяся фигура. Я проглотила комок, собравшийся в моем горле.
— Ты меня знаешь, — объясняла я, — я всегда была занозой в заднице.
Дон подошел ко мне и ласково сжал плечо.
— Нет, не была. Не тогда, когда ты ею быть не пытаешься.