– Договорились, Владлен Вадимович, – произнес Грин, прекрасно зная, что этот день навсегда останется в его памяти.
– Я тебе поверил, – неохотно проворчал Силин.
Это прозвучало, как гром с ясного неба. Настоящие политики не верят никому и никогда, а Силин был политиком до мозга костей, причем крайне подозрительным и прагматичным.
– Не падай в обморок, майор, – продолжил он тем грубоватым тоном, которым начальство разговаривает обычно с теми, к кому питает тайную привязанность. – Я действительно поверил, что ты не готовишь мне подлянку. Могу я себе позволить такую роскошь – поверить хоть кому-то в этом мире? – Тут Силин обернулся и повысил голос, перейдя почти на крик, как человек, очень сомневающийся в том, что кто-то его слышит или понимает. – Я тебя спрашиваю, майор! Имею я такое право, а?!
– Конечно, – тихо сказал Грин, а сам вспомнил Древний Рим, в котором самым свободным человеком был не император, а раб Спартак.
– Ну вот, – буркнул Силин, вновь поворачиваясь к Грину спиной. Его тон не казался удовлетворенным. Отнюдь.
– Вы хотели знать, каким образом можно выдавить китайцев из России, пока не поздно, – напомнил Глеб.
– Ну? – Спина Силина заметно напряглась.
– Похоже, я знаю, как.
– Ну?
Во второй раз короткое междометие прозвучало уже не вопросительно, а требовательно и так нетерпеливо, что Грин решил не накалять обстановку.
– Все просто, – сказал он.
Все действительно было просто. Во всяком случае, выглядело так. В поисках выхода Грин задал себе несколько очень важных вопросов. Ответы на них вывели его на решение проблемы. Найти его сумел бы любой мало-мальски политически подкованный школьник, однако никто, кроме Глеба, этого почему-то не сделал. Ни раскаявшийся премьер-министр, ни крайне озабоченный президент. Вероятно, они отвыкли по-настоящему задаваться вопросами, потому что нужные ответы моментально подносились им на блюдечке с голубой каемочкой. Но то были чужиеответы. Грин же предпочитал мыслить самостоятельно, и у него не было советников, готовых прийти ему на помощь по первому зову.
Итак, он спросил себя, существует ли возможность поставить под сомнение подписанные документы, оспорить их и признать недействительными? В принципе, да, решил он. Для этого даже не обязательно объявлять Силина невменяемым или отдавать его под суд за превышение полномочий. Напротив, это был весьма сомнительный путь, втягивающий Россию в пучину международной юриспруденции на долгие годы, в течение которых китайцы так или иначе получат свое и закрепятся в Сибири. Куда легче отыскать факты нарушения ими договорных обязательств. Этих обязательств были десятки, если не сотни, и несоблюдение их влекло расторжение всех ранее достигнутых соглашений.