Мы из ЧК (Толкач, Кочетков) - страница 19

Бижевич, пользуясь нашими данными, назначил срок ликвидации агентуры бандитов. На наш взгляд, он торопился: можно было кого-нибудь из наших ребят внедрить к Махно.

— Мне виднее! — отрезал Юзеф Леопольдович.

— А может, запросить транспортный отдел? — Никандр Фисюненко швырнул брыль на стол. С первой встречи ему не приглянулся Бижевич.

— Тебе, Фисюненко, молодому коммунисту, положено крепить дисциплину. Ясно? Вас прислали в мое распоряжение. Ясно? — Громыхая большими пехотинскими ботинками, Бижевич нервно мерил шагами маленькую комнату с занавешенными окнами. Пятилинейная лампа скупо освещала ее, язычок пламени подрагивал от топота Юзефа Леопольдовича.

— Меньше выдумывать, больше действовать — таков мой принцип!..

Бижевичу было лет тридцать. Светлые волосы, расчесанные на пробор. Белые длинные пальцы, в которых он постоянно что-либо катал. Защитные брюки и ботинки с обмотками. Во всех движениях его была заметна издерганность и неуравновешенность.

— Будем брать агентуру бандитов! О сроке сообщу!

В тот раз мы быстро разошлись по своим пристанищам. Потянулись дни ожидания. Я по-прежнему иногда разгружал вагоны, а большую часть времени проводил среди крестьян.

Убирая пшеницу на делянке Пономаренко, я как-то увидел на соседнем клине загорелого парня со знакомой легкой походкой. И сердце екнуло: «Пашка!» Торопливо перешагиваю через снопы, окликаю:

— Эй, хлопец, угости тютюном!

— Не курю.

И голос его. И нос курносый. Только было собрался я позвать его снова, Павел приложил палец к губам: молчок! Лениво почесывая поясницу, он тихо сказал:

— Вечером. У ветряка.

Я удивился.

— Курить охота, аж уши вспухли.

— Не умрешь, — отозвался Павел, подхватывая большой сноп и понес его к суслону. Над губой моего друга пушились белесые усы. Сам зажарился на солнце до черноты.

В голове у меня рой мыслей. Как он попал на Украину? Почему такая таинственность? Парень горячий, вольный — может, к Махно залетел? Но это предположение тотчас отбросил: Павел Бочаров не мог быть бандитом!

— Прохлаждаешься, кацап! — Отирая пот с лысой головы и теребя бороду, ко мне шел Лука Пономаренко с граблями в руках. — Швыдче шевели руками!

— Курить хочется.

— Барин какой! Курить…

Хозяина своего я так и не раскусил: то ли он бандит затаившийся, то ли прижимистый кулак. Земли у него много. Крепкий двор с капитальными постройками. Живности полна усадьба. Восторгов Советской власти не рассыпает, но и в открытую не ругает. И все ко мне приглядывается, неожиданно появляется вечерами в клуне, допытывается, куда отлучался.

К первым сумеркам мы пошабашили в поле. А сердце мое было уже за селом, у ветряка. Даже Лука заметил мое нетерпение и погрозил пальцем: