— Пройдемте со мною! — предложил Тимофей Иванович.
Справка и мандат бородача были в полном порядке и совсем новые, как говорится, прямо из-под молотка.
— В Запорожье еду. По народному образованию.
Морозов собрался было отпустить «бородку», но, заметив, что задержанный цепко впился в полу своего пальто, приказал:
— Обыскать!
Тут-то и сник бородач.
В подкладке ватного пальто чекисты обнаружили крупную сумму советских денег, а в самом уголке рукава — резиновую печать анархистов с надписью «Набат!»
Морозов лично проверил каждый шов и не напрасно: обнаружил скатанную роликом полоску папиросной бумажки с диверсионным поручением гуляйпольскому махновскому отребью.
Накануне пришла ориентировка, в которой указывалось на факт задержания под Брянском агента Украинской конфедерации анархистов.
— Вы из банды Барона? — спросил Морозов.
— Не понимаю, — все еще хорохорился анархист.
— Барон ваш главарь. Не прикидывайтесь дурачком. Могу сообщить: в Москве и Харькове ваши банды ликвидированы.
— Я вас ненавижу! — взорвался набатчик.
— Молчи, тифозная вошь! — с презрением сказал Морозов, дописывая протокол допроса.
Вместе с Морозовым нас вызвали к начальнику дорожно-транспортной ЧК.
— Из Харькова в Екатеринослав едет Григорий Иванович Петровский. Обеспечьте безопасность на дороге! — Федор Максимович был предельно сух и краток. — Чтобы бандиты не налетели на поезд.
— А кто такой этот Петровский? — спросил я Морозова.
— Эх, ты, деревня! — Тимофей Иванович с теплотой говорил о Петровском. В партии с прошлого века. Был в Государственной думе от большевиков. Близкий помощник Ленина. Народным комиссаром внутренних дел всей России был до апреля 1919 года.
— Это Григорий Иванович подписал приговор эсерке Каплан. Стреляла в Ленина! А теперь он председатель Всеукраинского ревкома. В Екатеринославе он работал на Брянском заводе. В Чечелевке, Кайдаках, Шляховке и на Амур-Песках его хорошо знают — на революцию поднимал рабочих, маевки устраивал. Учти, Громов!
И вот из Сидельниково звонок в ЧК: идет специальный агитационный поезд. Я никак не мог подумать, что на такой поезд осмелятся напасть бандиты. А они напали! Под самым Сечереченском. На конях. С гранатами. Но просчитались: вагон Григория Ивановича охраняли зоркие матросы. Как чесанули из пулемета по всадникам Черного Ворона! Поезд даже не замедлил ход.
На перроне Сечереченска — тысячи людей. Из вагона вышел Григорий Иванович. Бородка клинышком. Очки в металлической оправе. Чистый голос и открытый взгляд.
— Ура! — всколыхнулась толпа.
Григорий Иванович заметил охрану. Я стоял недалеко от него. Петровский сам наклонился к моему уху и тихо сказал: