Бижевич опять вышел к председательскому столу. Горячо перечислял леоновские «грехи», загибая нервные пальцы на руке:
— Мухина не разоблачил вовремя — раз! Налеты бандитов на железную дорогу усиливаются — два! Погиб беспартийный машинист Иван Лебедев — три! Семья бедствует…
Морозов подсказал с усмешкой:
— Сымай сапоги, Юзеф Леопольдович! Пальцев на руках все равно не хватит.
В зале дружно засмеялись, а Бижевич закончил твердо, рубанув воздух кулаком:
— Не оправдал Леонов звания члена большевистской партии!
Добрый смех ребят тотчас погас: подобного заключения не ожидали.
— В одном прав Бижевич — нужно высоко держать звание чекиста, — заговорил Платонов, проходя вперед. Статный, в ловко пригнанной одежде, аккуратно подстриженный, он невольно вызывал уважение. — Можно много говорить и ничего не делать. Будто бы пустой ложкой во рту ворочать. Леонов — боевик! Но времена меняются, товарищи. Настает пора большого ученья. С этим у Семена Григорьевича слабинка. А то, что было раньше — он получил за то сполна…
Я переживал, наверное, больше всех. Лихой, сообразительный, беззаветно преданный революции Леонов и вдруг заявление — не оправдал!
Недавний эпизод из моей жизни запомнился особо. Как обычно, я пришел в отдел пораньше. Леонов был на месте, просматривал сводку происшествий за ночь. Я поздоровался. Он поднял голову:
— Громов, как же это вы вчера прохлопали бандита?..
— Так он же вдруг вылез через крышу!
— Ты должен все угадать заранее. Пошли к начальнику!
В кабинете Платонов сказал:
— Считаешь, получится опер?
Семен Григорьевич широко заулыбался, почесывая затылок:
— Усы бреет. Девятнадцать — стукнуло. А що треба?
— Ну, если усы… — Платонов тоже засмеялся, потирая белые руки. Видимо они уже договорились заранее о моем назначении оперативным уполномоченным ЧК. — Сам-то он как, не возражает?..
Леонов хлопнул меня по плечу:
— Не возражает! В партию вступил в техникуме. Есть хватка и чутье большевистское.
— Аминь! — Платонов подписал приказ о моем повышении.
И еще помню. В комсомольской ячейке ЧК обсуждали в ноябре 1920 года речь Владимира Ильича Ленина, которую он произнес на третьем съезде РКСМ. Горячо спорили: как можно учиться, если столько бандитов гуляет на воле! Юденича, Колчака, Деникина, Врангеля разбили, но врагов затаившихся не меньше пока. Чекисты это хорошо знали. Леонов, присутствовавший обычно на молодежных собраниях от партийной ячейки, задумчиво говорил в тот раз мне:
— Учиться, брат, положено. Ленин мудро и далеко видит. И мне вроде положено. Однако не могу. Учиться — это личное. Слабым грамотеем останусь, но уничтожу десяток бандитов. Это уже не личное. Другие после меня спокойно учиться станут. Может, дети мои, может, вы все… И я доволен буду: не зря жизнь прошла!