Маме вторили мои сестры. Отец отмалчивался. Но по глазам я видел: на этот раз и он против моего порыва.
— Все ребята идут на войну, а мне что же, голубей гонять?
— Схожу-ка я к Денису. — Отец собрался к Нифонтову. — Неужели власти намерены комплектовать армию из молокососов.
Я встал в дверях и руками уперся в косяки.
— Отец!
Должно быть, вид у меня был решительный. Отец расстроенно махнул рукой, швырнул форменную фуражку в закуток:
— Черт с тобою!
С тяжелым сердцем забрался я на чердак, к своим голубям…
Кроме десантной группы железнодорожники готовили бронелетучку. В товарном вагоне выломали боковые стенки и сложили из мешков с песком брустверы. В открытых бойницах установили пулеметы. Так же оборудовали и платформы. А на паровозе смонтировали броневые плиты.
Костя Ковалев написал аршинными буквами по бортам: «За власть Советов!»
Ревком и Учполитотдел остались довольны: задание командования фронта и Реввоенсовета было выполнено в срок. Денис Петрович, ежедневно осматривавший бронелетучку, подсказал:
— Лозунгов надо поболее.
И Костя Ковалев ко дню отправления на фронт изукрасил бронелетучку. На паровозе — «Смерть белякам!» А на последней платформе — «Мир — хижинам, война — дворцам!» На дымовой коробке паровоза — яркая алая звезда.
Провожать добровольцев на вокзал пришла добрая половина тогдашней Рязани. Играл духовой оркестр. Настроение у всех тревожно-приподнятое.
В кругу знакомых и родственников под лихую гармонику Ковалев отплясывал барыню. Он был чуть под хмельком. Густой чуб свисал на глаза, и Константин поминутно откидывал его назад. С ним в кругу была молодая, раскрасневшаяся жена. Она плясала и что-то выкрикивала высоким голосом, как причитание.
Комсомольцы Дашковских казарм пришли со своим развернутым знаменем. Песня сама рвалась в сентябрьское небо:
Смело мы в бой пойдем
За власть Советов.
И как один умрем
В борьбе за это!..
Встречали нас учитель и Нифонтов:
— Здравствуйте, товарищи комсомольцы!
— Здр-р-рас-с-сте!
Учитель пощипывал бороденку.
— Умирать не нужно. Победить нужно, товарищи!
— Ур-ра-а!!!
Вот по перрону под тяжелым плюшевым знаменем, чеканя шаг, как настоящие солдаты, маршируют комсомольцы Рязани-Уральской. Павел Бочаров — впереди! Вот он браво рапортует Нифонтову, приложив руку к гимназической, сбитой набекрень фуражке:
— Сводный отряд молодых железнодорожников готов отбыть на фронт!
Рассыпался строй. Ребята смешались с провожающими.
Со слезами на глазах стоит моя мама в черном платке и рядом — притихшие сестренки. Отец разговаривает с начальником станции в красной фуражке, а глаза косит на меня.