Алекс тяжело вздохнул, укоряя себя за то, что плохо воспитал брата. Когда дело касалось дисциплины, у него не хватало духу наказывать Генри – ведь он был так мал, когда умерли родители. Алекс был ему скорее отцом, чем братом. Интересно, спрашивал он себя, правильно ли он вел себя с мальчиком? «Мне следовало бы жениться много лет назад, – виновато подумал он, – чтобы воспитанием Генри занималась добрая, отзывчивая женщина, которая заменила бы ему мать…»
Размышления Алекса были прерваны появлением хрупкой девушки в тонкой ночной сорочке, спешившей вверх по лестнице. Опять Лили бродит по дому дезабилье! Он остановился.
Внезапно она заметила его и замерла, потом посмотрела на его суровое лицо и, застонав, сжала голову руками.
– Не будем обращать внимания на это, ладно?
– Нет, мисс Лоусон, – раздраженно произнес Алекс, – я требую объяснений! Где вы были и что делали?
– Вы не получите никаких объяснений, – буркнула Лили.
Алекс молча разглядывал ее. Вполне возможно, что в прошлый раз она говорила правду – о том, что у нее свидание с одним из слуг. В ночной рубашке, растрепанная, изможденная, с темными кругами под глазами, она выглядит так, будто всю ночь веселилась напропалую.
Алекс не смог определить, почему эта мысль привела его в ярость. Обычно ему было безразлично, чем занимаются другие, если только это не причиняло ему неудобств. Неожиданно он ощутил горький привкус во рту.
– Если это случится еще раз, – холодно предупредил он, – я лично упакую ваши вещи. В Лондоне иногда закрывают глаза на недостаток нравственности, но здесь такое неприемлемо.
Лили с вызовом встретила его взгляд и, что-то пробормотав себе под нос, двинулась вверх по лестнице.
– Что вы сказали? – с плохо сдерживаемой яростью осведомился Алекс.
Лили оглянулась через плечо и одарила его слащавой улыбкой:
– Я пожелала вам прекрасного дня, милорд!
Оказавшись в своей комнате, Лили приказала, чтобы ей приготовили ванну. Горничные быстро наполнили ванну с фарфоровым ободком, стоявшую в туалетной комнате, примыкавшей к спальне. Одна из девушек разожгла огонь в небольшом камине и повесила греться полотенца. После этого Лили отпустила ее.
Сев в ванну, она принялась лениво плескать воду себе на грудь. Туалетная была оклеена обоями с китайской ручной росписью, изображавшей цветы и птиц. На фарфоровых изразцах были нарисованы драконы и пагоды. Старомодно. Лили поставила бы свой последний фартинг на то, что туалетную отделывали более двадцати лет назад. «Будь моя воля, я бы обязательно тут кое-что переделала», – подумала она и с головой погрузилась в горячую воду. Вынырнув, она задумалась о том, что с ней происходит.