«Колибри» еще разок саданула пятидесятым калибром, а потом выдвинула шасси и плавно пошла на посадку. Уцелевшие прятуны направили своих животных кто куда. Я увидел, что навстречу мне несется сам «большой босс» – абориген в клыкастой маске. Шерсть зверя, шкура которого послужила клыкастому одеждой, металась и трепетала, точно пламя бронзового цвета.
Одной рукой продолжая сжимать поводья, второй я сорвал с шеи автомат. То же самое сделал и клыкастый абориген. Я заметил, что поперек спины его животного лежит связанная ремнями Настасья. Что ж, на ловца и зверь бежит!
«Минаков» был отлично сбалансирован, я легко держал автомат одной рукой. Но клыкастый первый нажал на спусковой крючок. Вспыхнула и замерцала белая звездочка, контрастно освещая и аборигена, и его пригнувшее голову животное. Я почувствовал, как задрожал подо мной слон-мутант, словно живой щит принимая рой пуль. Брызги его обжигающей, будто кипяток, крови ударили мне в лицо. И я тоже выдал в ответ длинную истеричную очередь.
Мы мчали друг на друга, словно два рыцаря на турнире. Только вместо копий у нас были кончающие свинцом «минаковы». Расстояния таяло с каждым мгновением. Я полагал, что мы разъедемся в разные стороны, попутно натолкав друг в друга пуль. Но клыкастый, очевидно, совсем не дружил с головой, потому что направил своего слона на столкновение с моим животным.
Удар вышел чудовищным.
Я вылетел из седла щучкой. Как в замедленном кино, увидел пролетающих подо мною аборигена и Настасью. Врезался в камни метрах в пяти позади слона-мутанта клыкастого и потерял сознание.
Очнулся, когда живучий прятун обмотал вокруг моей шеи ремень «минакова» и принялся душить. Не знаю, почему он просто не продырявил меня, пока я валялся. Может, патроны закончились, а может, неинтересно ему было так. Дикая планета, дикие нравы.
Заскрипев зубами, я поднялся. Клыкастый повис у меня на спине, он был тяжелым, как мешок с цементом. Пришлось вспоминать дзюдо, которым занимался в юности. Швырнул прятуна через плечо и врезал мыском ботинка по закрытому маской лицу.
Он попытался встать, но я навалился сверху. Я понял, если клыкастый окажется на ногах, то мне конец. Меня крепко приложило о камни, и дрался я скорее по инерции: примерно как бегает петух, которому отрубили голову. А вот клыкастый держался молодцом. Я бил изо всех оставшихся сил, но удары мои не прошибали тяжелую шкуру, в которую, точно в бронежилет, он был облачен. Это походило на кошмарный сон, когда пытаешься отбиться от догнавшего тебя чудища, но понимаешь, что для него твои кулаки – что горох для бетонной стены.