– Да, конечно, конечно, – Илья вздохнул, и что-то пискнуло у него в груди. Он подошел к столу, повернул ключ, выдвинул верхний ящик. Бережно достал плотную стопку листов. Знакомый, широко разбросанный почерк, вверх и наискосок. Илья осторожно, почти любовно перекладывал хрупкие, как казалось Анне, листы бумаги. Все замерло в ней, руки шевельнулись на коленях.
– Особенно вторая глава, – оживился Илья. – Новое слово. Я уже знаю, куда понесу. Да нет, это слабо сказано. И главное, это так крупно, никто не сдерет, не присвоит… Это его… Его мышление…
Пластмассовой птичкой чирикнул звонок. Надсадные вздохи и растянутое шарканье ног, мягкие туфли ползли по паркету.
Послышался знакомый подвизгивающий голос. В открытую дверь заглянула красноглазая старуха. Пожевала трухлявыми грибными губами. На голове старухи кособоко держалась башня белых волос. Между прядями светилась розовая кроличья кожа. Старуха собралась с силами и улыбнулась. Но Анна поняла, улыбка, устроенная с таким трудом, относилась не к ней, а к тому, кто стоял за ее спиной.
– Это моя мама, познакомьтесь, – сказал Илья.
– К тебе Эдуард Иванович, – борясь за свою улыбку, прошамкала старуха. На Анну она не обратила внимания.
В дверь просунулась рука, ловко поймала прыгающий локоть старухи. Появилась странная пара. Даму катастрофически уводило в сторону. Впрочем, ее партнера это ничуть не смущало. Он не без изящества помог ей обогнуть журнальный столик, вывел на середину комнаты.
– Анна! Мальчики родимые, сколько же мы не виделись! Привет, Илья! Кажется, я некстати? – Быстрый взгляд Лаптя, летучий и веселый, пробежал по лицам.
– Здравствуй, – Илья и не старался скрыть неудовольствия.
Анна не шевельнулась. Внезапно Лапоть подпрыгнул, скакнул, схватил ее руку и поцеловал так быстро, что она не успела ее отдернуть. Кажется, в это же самое время он обнял Илью за плечи и подобрал с полу упавший журнал.
Илья стал не спеша собирать рукопись, тщательно выравнивая листы, укладывая их стопкой. Но Лапоть успел запустить глаз и туда.
– Если не ошибаюсь, бесценная рукопись Александра Степановича? – Он почтительно наклонил голову, даже руки вытянул по швам. Повернулся к Анне как к хозяйке. – Возможно ли поинтересоваться, почитать?
– Нельзя, – жестко сказала Анна.
– Пардон! Пардон! – Лапоть поднял руки, сдаваясь. – Нельзя, так нельзя.
– Эдик, не суетись! – нахмурился Илья.
Он выдвинул верхний ящик письменного стола, освободил место среди бумаг и блокнотов, положил туда рукопись. Надавил на ящик бедром. Ящик без скрипа задвинулся. Лапоть, приоткрыв рот, пристально смотрел. Неяркая искра зажглась у него в глазу и погасла.