– Я к тебе ненадолго. Я пришла, потому что… – начала было Анна, ощутив, как трудно ей назвать его по имени.
– Вот этого не надо, – с насмешкой прервал ее Андрей. – Должна была прийти и пришла. – Он досадливо оглянулся. – Даже посадить тебя некуда.
Он небрежно встряхнул угол покрывала, сгоняя пыль и штукатурные крошки к середине тахты. Но Анна всплеском испуганной птицы метнулась в сторону, увидев открывшийся угол несвежей простыни.
Андрей поглядел на нее и кивнул, снял со стула стопку книг. Одна из них показалась Анне знакомой – старинная, с медными застежками. Черная кожа лопнула вдоль переплета.
Андрей вдруг скосил вспыхнувший настороженный взгляд на окно, к чему-то прислушался. Мимо окна по доскам, на уровне глаз протопали две пары сапог, заляпанных краской. Свежие, из другой жизни голоса. И шустрые тени, пробежавшие по комнате, были тоже молодые и веселые.
– Туфли купила австрийские, – прозвенел беспечный голос.
– Невезучая я, – чирикнул второй голос той же породы. – Все ждала, думала. А теперь нет того фасона.
Появились две небольшие красные руки, ловко заправили тренировочные штаны в пятнистые сапоги. Все исчезло вместе с живыми тенями.
«Если он встанет на подоконник, он сможет щупать их за ноги», – подумала Анна, стараясь отогнать эту нечистую мысль, пришедшую из той, старой жизни, которую она так старалась стереть из памяти.
Сквозняк свистнул в дыре. Озабоченно пробормотал что-то свое, пыльное.
– Трубы меняют, – словно отвечая сквозняку, сказал Андрей, не переставая тем временем к чему-то прислушиваться.
«И что он все прислушивается? – опасливо подумала Анна. – Ждет еще кого-то?»
– А ты шикарно выглядишь, – взгляд Андрея ощутимо прошел по ее лицу.
– Еще бы. Старухой стала, – безжалостно сказала Анна.
– Зачем? Нет, еще красивее. – Он облокотился о спинку стула, и Анна заметила, каким костлявым и острым стало его плечо. В растянутый ворот свитера она увидела длинную и белую выпирающую ключицу.
– Ты какая-то другая, изменилась. Похудела. Стала меньше краситься, тебе идет. Глаза такие же. Только в них какая-то точка, точка, не пойму, – он вдруг вздохнул, будто сожалея о чем-то утраченном, когда-то близком и доступном, а теперь невозможном и ненужном.
– И ты другой.
– Что? Заметно? – Он вздрогнул и быстро посмотрел на нее.
– Заметно.
– Ну… Просто замотался, – отчужденно протянул он. Движением надменным и равнодушным откинул голову. – Надоело все. Еще этот ремонт чертов.
– А где Лапоть, где все?..
– Прогнал давно. – В прищуренных глазах блеснул ртутный холод. – Знаешь, а ты мне часто снишься. – Он улыбнулся струпчато-запекшимися губами. – И все держишь – то за плащ, то за локоть. А сегодня приснилось: ухватила меня за мизинец. Сама маленькая, а вцепилась, не вырваться. Тянешь куда-то.