Три дня после отъезда Жюстина Селии показались тремя месяцами. Она не могла думать ни о ком, кроме Жюстина. Он сказал, что она принадлежит ему. Ну что ж, он тоже принадлежит ей. С того самого дня, как его полуживым привезли на плантацию, он принадлежал ей: это она выхаживала его и лечила, это ее он мучил своими капризами.
Более непохожих, чем они, людей было трудно себе представить. Однако мысль о расставании с ним вызывала у нее физическую боль. Даже не боль, а ноющее чувство опустошенности. Ей мучительно хотелось видеть и слышать его, ощущать рядом его присутствие.
Селия еще острее чувствовала свое одиночество, видя, как в трудные минуты поддерживают друг друга Макс и Лизетта. Они любили друг друга и детей. В одно прекрасное утро Макс и Лизетта не вышли к завтраку, и все поняли почему. Когда позднее Лизетта спустилась вниз, ее лицо сияло, а светло-карие глаза лучились мягким светом.
В пятницу за ужином семья собралась вместе. Разговор не получался. Лизетта занималась Рафом, который не столько ел, сколько забавлялся банановым пюре. Селия с трудом заставила себя проглотить несколько кусочков рыбы, тушенной с грибами в винном соусе. Макс был внешне невозмутим, но каждые пятнадцать минут посматривал на часы.
– Любимый, в котором часу завтра бал? – спросила его Лизетта.
Именно в этот момент на пороге появился Жюстин. Он вдохнул соблазнительные запахи.
– М-м-м… я умираю с голоду. Надеюсь, мне что-нибудь оставили?
Макс вскочил:
– Если бы я не был так рад видеть тебя, мой отчаянный сын, я бы, наверное, задал тебе хорошую трепку.
Жюстин усмехнулся:
– Мне уже задали трепку, отец, так что ты опоздал.
Макс пристально посмотрел на него:
– Насколько я понимаю, ты сделал то, что хотел, и больше неожиданных исчезновений не будет?
– Ты правильно понял.
– Как обстоят дела?
Лицо Жюстина приняло неприятно жесткое выражение.
– Легар объявил Воронов остров своей собственностью, наложил свою лапу на все, что там было: суда, боеприпасы и прочее добро… И никто не осмеливается ему перечить.
– Ты тоже не будешь, – сказал Макс. – Капитан Грифон умер. Я надеюсь добиться помилования у губернатора.
– Помилования? – Жюстин хохотнул. – Будь ты закадычным другом самого президента Монро, тебе не удастся добиться помилования. В любом случае мне оно не нужно. Скоро я исчезну навсегда.
Макс начал было спорить, но Лизетта решительно прервала его: