Покидая ресторан он и не думал «проверяться». Было и так ясно, что за ним продолжают «работать» местные спецслужбы.
Поднявшись в номер, он взял проспекты и удобно устроившись в кресле, приступил к их изучению.
— Дамаск, — важный транзитный центр, через который проходит основная масса грузов из Ливана и Иордании, — читал он.
— В столице находятся правительственные учреждения, редакции ведущих газет и журналов. В ней сконцентрированы научные и учебные заведения. Далее шло подробное их перечисление.
Ни одного военно-учебного заведения в проспекте он не обнаружил.
— Понятно, — усмехнулся он, цензура не пропустила.
Он прекрасно помнил их по учебным пособиям, там, в Штатах, помнил и фотоснимки районов города, где размещены эти учебные заведения, и их самих. В принципе, они его и не интересовали. Появись он там, тогда наружное наблюдение вообще не отстанет от него ни на шаг.
— Так, — оживился он, — вот здесь пожалуй стоит все просмотреть поподробнее. Перед ним были красочные снимки музеев.
— Ага, — а вот и национальный, — продолжал читать он. — В нем собраны экспонаты сирийской культуры многих эпох…. Так, а это музей быта и военный музей… Из архитектурных памятников Фила поразила мечеть Омейядов, построенная еще в 705–715 г.г. В ней, как указано в проспекте, одновременно могут молиться шесть тысяч верующих, а по праздникам там собирается около тринадцати тысяч человек. Следующей в проспекте шла вторая по своей значимости, мечеть Сулеймания, или, как еще ее называют, — дервишский монастырь…
Остановившись именно на музеях и старой части города, где всегда бывает много туристов, Фил поднялся с кресла, и стал проверять готовность к работе своего фотоаппарата..
Его работу прервал резкий телефонный звонок.
— Фил, — до него донесся глуховатый мужской голос. — Это я, Сантини.
— Слушаю, мистер Сантини, — ответил Фил.
— Я очень сожалею, Фил, но девушка, которая должна была завтра тебя сопровождать, неожиданно заболела, и замены ей у нас к сожалению нет.
Фил промолчал, обдумывая эту неожиданную новость.
— Твои предложения, Фил, — донеслось до него.
— Попробую справиться сам, — коротко ответил тот, и раздражении бросил трубку.
— Вот сволочь, — выругался он, и как был в спортивном костюме, так бросился в нем на постель. — Все, как в пословице: «…кошка бросила котят…»
Перебирая в памяти события прошедшего дня, и ища выход из создавшегося положения, незаметно для себя он задремал. Сон приснившийся ему был странен. Перед ним, почему-то, крутились в огромных тюрбанах два араба, которые показывали ему языки. Они то приближались к нему, то удалялись, превращаясь в расплывчатые пятна. И вдруг, из одного из этих пятен появляется Джулия, которая призывно машет ему рукой. Он пытается поймать ее за руку, но вместо нее он снова видит двух арабов, которые крутят перед собой деревянные трещотки, треск которых сверлом ввинчивается в его мозг.