— Вынужден не согласиться с вами, милорд. Мисс Уэр обвиняют в краже продуктов на сумму тридцать пять шиллингов. Согласно новым положениям, только кражи на сумму от сорока шиллингов и выше не рассматриваются церковным судом.
Эвелин затаила дыхание.
Судья принялся демонстративно перекладывать бумаги на столе и наконец поднял голову.
— Чтобы доказать полноправную принадлежность подсудимой к церкви, суд требует, чтобы она прочла первый и второй стих из пятьдесят первого псалма.
Судья Лессард обернулся к секретарю, который тут же вытащил Библию и подал ее Ханне Уэр.
Руки женщины дрожали, когда она брала книгу в кожаном переплете.
Джек забрал Библию, открыл ее на нужной странице и вернул Ханне.
— Давайте же, Ханна. Постарайтесь.
Голос Ханны дрожал, когда она с трудом начала читать «спасительный стих».
— Помилуй меня, Боже, по великой милости Твоей, и по множеству щедрот Твоих прости беззакония мои. Многократно омой меня от беззакония моего, и от греха моего очисти меня.
Судья Лессард благодушно кивнул.
— Суд постановляет разрешить осуждение церковным судом, мистер Хардинг. — Он сурово поглядел на Ханну Уэр поверх толстых очков. — Вам повезло, что отменили клеймение.
Эвелин знала, что в прошлом осужденным, которые просили церковного суда, ставили клеймо на большой палец руки, чтобы они больше не смогли воспользоваться этим правом, если снова нарушат закон. Клеймение было отменено тридцать пять лет назад, еще до рождения Ханны Уэр, но если бы оно существовало и поныне, Ханну тут же бы заклеймили прямо в зале суда на виду у публики.
— Как пообещал ваш адвокат, я ожидаю полного возмещения ущерба в сумме тридцать пять шиллингов, прежде чем вас освободят, мисс Уэр, — сказал судья.
Ханна побледнела и взглянула на Джека.
— Эта сумма будет выплачена немедленно, — ответил Джек.
— Приговор объявлен, и суд делает перерыв. — Судья Лессард ударил молотком.
С Ханны Уэр сняли кандалы, и судья встал. Зрители потянулись к выходу.
Эвелин смотрела, как Ханна обняла Джека и зарыдала, повторяя слова благодарности.
К ним подошла пожилая женщина, за которой следовали шестеро детей. Они обняли мать, и на их заплаканных лицах отразились счастье, радость и облегчение. Должно быть, дети сидели в конце зала, и Эвелин их просто не заметила. Как было бы ужасно, если бы им пришлось выслушать смертный приговор матери.
Если бы не Джек…
Эвелин было совестно смотреть на них, словно она украдкой заглядывала в окна чужого дома.
Она поднялась с места и тихо вышла из зала.
— Так-так, что у нас здесь?
Эвелин обернулась и увидела стоящего рядом высокого темноволосого мужчину. У него были необычайно широкие плечи. Бездонные темные глаза пристально смотрели на нее. В них горел какой-то зловещий блеск, и Эвелин стало не по себе.