Глаза их встретились, его – сверкавшие холодной решительностью, и ее – наполненные осторожной мольбой. Глядя в его глаза, Люси поняла, что никакие упреки, просьбы и убеждения не остановят его. Беспомощно она подняла руки к груди.
– Тебе нравится подвергать себя испытаниям, это ясно, но не слишком ли рано на этот раз.
– Сейчас все зависит не от меня. Я не могу больше изображать из себя инвалида. У нас проблемы с газетой.
– Мистер Редмонд может позаботиться об этом.
– Дэймон заходил вчера, пока ты была на собрании в клубе. В последнее время ему стало не под силу справляться одному. – Губы его скривила презрительная усмешка, когда он добавил:
– В основном из-за того, что ему пришлось взвалить на себя и мою часть работы. Сегодня он зайдет снова, чтобы посоветоваться, как ему быть, пока я не вернусь в редакцию.
– Я не знала, что он заходил вчера, – сказала Люси.
– Зачем тебе было знать об этом, – легко парировал Хит. Засмеявшись, Люси попыталась скрыть боль, которой отозвались в сердце его слова.
– Ты хочешь сказать, это твое личное дело. Но я и не собиралась вмешиваться. Тебе может показаться, что я стараюсь ограничить твою свободу и сделать из тебя подкаблучника?
– Я не сказал этого.
Но оба они знали, что это было чистой правдой. Медленно Люси подошла к туалетному столику и присела под предлогом привести в порядок прическу. Ее нахмуренные брови слились почти что в единую линию из-за складки, образовавшейся между ними. «Его, верно, сводит с ума недостаток свободы, похоже, он сильно страдает от этого. Но как иначе я могла вести себя в последние несколько недель? Как мне было удержаться от излишней назойливости, может, даже надоедливости?» Только если она любила бы его меньше. Она чуть не потеряла его, и именно страх возможной потери заставлял быть рядом с ним практически каждое мгновение, читать его мысли, угадывать желания, словом, сделать так, чтобы он принадлежал только ей, весь, целиком. Пожалуй, если ее не остановить, то в один прекрасный день все это может превратить ее в сварливую мегеру. Ей придется вернуть ему свободу, или она рискует снова потерять его, потому что рано или поздно он не выдержит и отвернется от нее навсегда.
Как-то Хит говорил ей, что выполнять требования, которые она предъявляет, некоторым людям просто не под силу. Она любила его всем сердцем, и сама не отрицала, что должно пройти немало времени, прежде чем она почувствует себя вне опасности и удовлетворится теми отношениями, которые уже существовали между ними. Инстинкт подсказывал ей необходимость использовать любую, пусть даже самую незначительную возможность, чтобы усилить свою власть над Хитом, в то время как ей нужно было просто успокоиться и предоставить ему свободу, если уж он в ней так нуждался.