Женщина равнодушна. Улыбка исчезает с ее губ, лицо ее бледнеет и застывает. Сквозь поры ее кожи, сквозь одежду и волосы проступает каменная пыль. Дождь не может смыть эту пыль, она твердеет и застывает. И вот уже на месте женщины стоит неподвижное каменное изваяние.
Картина вновь колеблется и за спиной у человека в плаще появляется лес. По лесу идет белый волк. Его поступь мягка, но преисполнена угрозы. Глаза смотрят хищно. Волк пробирается через кусты и спускается в лощину. Он видит костер. У костра сидит человек. Волк, оскалившись, приближается к костру. Человек оборачивается. Лицо его пересекает шрам, глаза…
Колдун расширяет глаза. Человек у костра — это он сам. Во взгляде его растерянность, страх и злоба. Точно так же, как и у Колдуна.
Слышен протяжный волчий вой.
Фигура в саване разворачивается и медленно идет в темноту. В бесконечность. Человек в плаще хмурится. Изображение начинает таять. Размывается костер, темнеет лес. Светлым пятном расплывается волк. Поднимаются из-под земли горы. Разевает черную пасть пропасть.
— Нет! — вскрикивает Колдун. — Подожди!
Но человек в плаще отрицательно качает головой и идет к пропасти. Видение дрожит и угасает. Зеленый дым начинает светлеть.
— Вернись! — кричит Колдун, протягивая властным жестом руку к человеку в плаще. — Я хочу знать…
Человека в плаще поглощает черная пропасть. Со страшным грохотом смыкаются горы. И сквозь грохот и треск раздается звучный безжизненный голос.
— Зачем? — говорит голос. — То, чему суждено сбыться — сбудется. Ничто не изменит путь Зла.
Из дыма на миг выступает оскаленная в злобной ухмылке пасть и со смехом исчезает. Дым рассеивается.
Колдун видит, что черная свеча догорела, а кровавый круг с пентаклем внутри стал угольно-черным.
— Славный замок! От него так и веет легендой. Незнакомец прищурился и, прикрывая рукой глаза от слепящего солнца, запрокинул голову. От созерцания башен его оторвал оклик дружинника:
— Тебе что тут надобно?
Незнакомец посмотрел на дружинника.
— Скажи-ка, друг, живет в этом замке графиня Ла Карди?
— Ну, положим, живет, — неохотно ответил дружинник.
— А не проявит ли она чуточку доброжелательности к странствующему менестрелю? Исполняю баллады, ноктюрны. Саги в музыкальной обработке.
— Чего исполняешь? — приподнял брови дружинник.
Менестрель вздохнул.
— Эк, какой же ты, друг, непонятливый… Доложи госпоже, что музыкант, мол, прибыл. И просит разрешения потешить ее своим искусством.
— Вот больше делать им будто нечего… — проворчал дружинник, однако решил, что лучше все-таки доложить начальству. — Жди тут, — велел он музыканту и пошел в замок.