Получив весть, Тургунбай сразу заторопился обратно. Гонцу, нагловато смотревшему на запыленного после долгой дороги старика, Тургунбай сказал:
— Передайте высокочтимому ишану, что его недостойный слуга не пожалеет своего имущества и подобающим образом примет господина в своем скромном жилище.
Но гонец ответил тоном, в котором слышалось пренебрежение:
— Святой ишан повелел передать вам, что он не желает парадной встречи. Пусть все будет скромно и тихо. Но он повелел сказать, что был бы рад встретить в вашем доме самых достойных людей Ширин-Таша. — И гонец назвал несколько имен.
Щедро одарив сразу ставшего льстивым и почтительным гонца, Тургунбай повернул коня в обратный путь.
Вначале старик был недоволен тем, что ему не удастся встретить ишана так, как он рассчитывал. Но, поразмыслив, Тургунбай сообразил, что, пожалуй, выбор его дома и ограниченный круг мюридов, с которыми Исмаил Сеидхан пожелал встретиться при содействии Тургунбая, показывает особое доверие ишана к нему.
Смекнув это, Тургунбай повеселел и энергично погнал усталого коня, торопясь побыстрее вернуться в Ширин-Таш.
На лице засыпавшего Тургунбая появилась довольная улыбка. Через пять-шесть часов в этой комнате будут пировать сам ишан Исмаил Сеидхан, хранитель шахимарданского святилища, и наиболее уважаемые из богачей Ширин-Таша.
Но сладкие мечты Тургунбая были прерваны. Скрипнула дверь, в комнату сначала ворвался свет яркого дня, затем кто-то переступил порог и снова затворил дверь.
Тургунбай поднял голову и, рассмотрев в полумраке того, кто осмелился прервать его отдых, сердито спросил:
— Ну, что тебе еще надо, сын осла? Зачем ты притащился сюда без зова?
Но Баймурада ни капельки не огорчил сердитый голос хозяина. Плотно прикрыв дверь, он торопливо, на цыпочках, перебежал комнату и, опустившись на одно колено возле Тургунбая, прошептал:
— Хозяин! Я сегодня слышал разговор вашей дочери Турсуной с этой слепой падалью Ахрос.
Тургунбаю смертельно хотелось спать. Проворчав в ответ Баймураду, что он выгонит его, если ленивый батрак вместо работы будет слушать, о чем болтают глупые девчонки, Тургунбай опять опустил голову на подушку и закрыл глаза.
Но Баймурад не уходил. Он остался сидеть, лишь отодвинувшись настолько, чтобы Тургунбай не мог достать его, пожелав отвесить затрещину назойливому работнику.
С полминуты прошло в молчании. Затем Тургунбай медленно открыл глаза. Увидев, что батрак по-прежнему сидит неподалеку от него, Тургунбай смерил глазами расстояние и, убедившись, что ударить Баймурада кулаком, не вскочив с постели, нельзя, а вскакивать ему не хотелось, рассвирепел: