- Я сделал наконец что-то, - хрипло прошептал он. - Я совершил наконец-то поступок!
Беспокойные черные глаза блуждали, бросая взгляд то в одну, то в другую, сторону. Вокруг все спало. Потом он слабо улыбнулся. Сев прямо, он призвал к себе еще не уснувшего лусука, который оказался поблизости. Потрескивая крыльями, насекомое пулей вылетело из темноты, послушно опустилось на протянутый указательный палец. Лунные лучи мерцали в радужных полупрозрачных крыльях, блестели на панцире. Подняв палец на один уровень с глазами, Тарнсиан радостно засмеялся.
- Маленький мой друг. Приносящий смерть... - Он отвел руку, готовый швырнуть насекомое на землю и раздавить при малейшей опасности. Но лусук не проявлял агрессивности.
- Это не твоя вина, малыш. Ты делаешь только то, что естественно для твоей природы.
Держа лусука в неподвижности, он вдруг резко поднялся и зашагал по дороге.
- Первый раз в жизни, фаренти лусук, я был тем, кто наносит удар, а не тем, кто получает его. Ай-йаг, лусук, да ведь такое очень приятно ощущать. Да, да, это очень приятно ощущать, что ты в силах убить того, кого пожелаешь!
Он остановился, сам немного удивленный тем черным варевом, которое начало вскипать у него внутри.
- Сколько лет, - пробормотал он, подбрасывая носком камешии, лежащие на дороге. - О, сколько времени они все презирали меня. Сделай это, сделай то. Женщины для тебя слишком хороши, слизняк. Не прикасайся к моей еде, иди, жри вместе с лошадьми. Твоя мать была дыркой. Да, да, она всем давала... Иди сюда! Сделай это и это!
Он вдруг улыбнулся, глаза его сверкнули в свете двух лун, словно хитиновый панцирь насекомого, замершего на его вытянутом пальце.
- Паулло... парочка чигра в его постели... - Он захихикал, посмотрел на лусука и прошептал: - Фарента лусук - как тебе это понравилось бы ужалить хвостом этого Паулло прямо в рожу, а?
Заблудившееся облачко на несколько секунд закры-ло вдруг его лицо. Ночь стала темнее. Он вздохнул: - Талл перг, лусук. - Он поднял руку и щелчком стряхнул насекомое прочь.
Вернее, он собирался его стряхнуть. Но в последний миг из темноты вдруг вылетел камешек, больно ударив его в плечо. Тарпоиаи быстро повернулся.
Чарах выскочил из черной тени деревьев. Остановившись посреди дороги, он засмеялся прямо в лицо Тарнсиану.
- Шеман! - кривил он в злобной усмешке свое лицо. - Шеман в юбке! Вот погоди, расскажу всем...
Сквозь эмпатическую скорлупу Тарнсиана прошла волна паники. На нем все еще были абба и сандалии, выдававшие его соучастие в организации побега певцагрезителя, устроенного Заваром. Не раздумывая ни секунды, он тряхнул указательным пальцем, швыряя насекомое прямо в лицо Чараха, и, задыхаясь, мысленно завопил: