- УБЕЙ!
Маленькие шипы на ножках лусука глубоко вонзились в лицо мальчика. Чарах вопил, но лусук раз за разом погружал свое жало, расположенное на конце гибкого хвоста, в его щеку. Потом, рывком, он выдернул все свои шесть ножек из плоти ребенка, освободился и, треща крыльями, улетел в ночь.
Когда жало укололо мальчика в первый раз, он закричал, а потом, корчась упал на песок. Тарнсиан смотрел на ребенка, потрясенный смесью чувств - страха, ненависти, триумфа. Одновременно боль, раздиравшая несчастного мальчика, наполняла и его, словно это была вода теплой благостной реки, словно это был сок из куска вареного мяса, вызывающий солоноватый привкус во рту.
Его сознание постепенно наполнялось животной ревущей радостью...
Вскрикнув в последний раз, мальчик затих, вытянувшись словно металлический прут. Несколько секунд - и напряженность тела исчезла. Теперь он лежал на песке, как кукла, из которой вытащили всю ватную набивку.
Кукла... Предмет, уже не человек... Уже!..
Тарнсиан почувствовал, как напряжение, охватившее и его, рассасывается, идет на убыль. Плечи его опустились, позвоночник изогнулся, черты дща обмякли. "Кукла,- подумал он. - Предмет. Не человек более". Он коснулся этого предмета, бывшего только что человеком.
Коснулся кончиком сандалии.
Облизав пересохшие губы, он присел на колени рядом с телом. Лицо умершего уже начало распухать.
Тарнсиан с отвращением коснулся холодной кожи. Тронул плечо - все равно, что твердое дерево. Потом вздрогнул, вытер о полу аббы вспотевшие ладони.
- Нужно отнести его назад, нельзя оставлять так...Рукой, которая не касалась тела умершего мальчика, он провел по волосам. - Нельзя касаться... Паулло!.. - Имя это произвело впечатление взрыва. - Он мeня убьет...
От страха закружилась голова. Прижав ладони к глазам, он напрягся, стараясь совладать с наплывом противоборствующих эмоций. Потом, тяжело дыша, опустил руки на колени, облизнул еще раз губы. Глядя на лежащий перед ним труп, он мысленно воспроизвел все, что пришлось пережить по вине этого жестокого мальчишки - издевательства, мелкие пакости и все такое. Где-то глубоко внутри ночным холодным цветком начало распускаться удовлетворение мощное, наполняющее его энергией. Постепенно, как будто черные крылья, взметнулась у него внутри уверенность в своей силе и власти над другими людьми. Тарнсиан поднялся и быстро зашагал прочь, взмахивая полами аббы, поднимая легкие облачка сухого песка...
Потом картина исчезла, словно смытая наплывом темноты, и пассивное сознание зрителя сменилось приятной пустотой забытья...