— Когда вы узнали, что Ребекка вас просто дурачит, неужели это вас не огорчило?
— Поначалу я здорово разозлился, — тихо признался он. — Клял ее разными словами. Но в глубине души надеялся, что когда-нибудь мы с ней встретимся при других обстоятельствах и я смогу ее простить. Мне и в голову не приходило, что она так скоро умрет.
— Как вы сами понимаете, у вас был мотив для убийства.
— Но ее убил маньяк! Поджигатель — кажется, так его называют.
— Это еще не доказано. — Я сделала короткую паузу, дав ему время переварить мои слова. — Вы хотите рассказать мне про Ребекку что-нибудь еще?
— Нет. — Он поднялся с кресла и уставился в окно, скрестив на груди руки, а когда заговорил, его голос звучал отрешенно и задумчиво. — Знаете, Ребекка была невероятно живым человеком, буквально лучилась энергией. Когда мне сказали, что она умерла, я тут же вспомнил строки из «Цимбелина».[22] Они уже стали избитой фразой, но тем не менее. Вы знакомы с этой пьесой?
— К сожалению, нет. Надеюсь, вы меня просветите?
Он печально улыбнулся.
— В душе я по-прежнему педагог и поступлю так, как поступил бы на моем месте любой учитель: посоветую вам самой найти эти строки. Смотрите похоронную песню из четвертого акта.
Адвокат встал с кресла и вывел меня в холл, взглядом велев Фаради оставаться в гостиной, и плотно закрыл за собой дверь. Прежде чем что-то сказать, он долго буравил меня налитыми кровью глазами и тяжело дышал.
— Думаю, вы сами понимаете, Фаради не убийца. Да, он идиот, но он не мог убить эту девушку.
— Я еще не пришла ни к какому конкретному выводу.
— Пришли, только не хотите мне говорить. — Он хищно осклабился. — Простите ему эту маленькую оплошность, констебль Керриган. Уверен, впредь он будет благоразумней.
— Уверены? А вот мой опыт подсказывает, что подобные «маленькие оплошности», как правило, входят в привычку.
Мерсер пожал плечами.
— Это частное дело супругов, не так ли?
Я хотела ответить, но тут на дорожке перед домом зацокали острые каблучки, а затем в парадной двери повернулся ключ. Я инстинктивно отступила к стене. Дверная створка распахнулась, и на пороге возникла Делия Фаради, которая оказалась еще стройнее и красивее, чем я ожидала. Если бы ее омоложенное лицо не утратило естественную подвижность, оно скривилось бы в презрительной усмешке.
— Кто это, черт побери?
Мерсер остался невозмутим.
— Не беспокойтесь, Делия, это бухгалтерша.
— Какого рожна она делает в моем холле? А ну выметайся отсюда! — Она протиснулась мимо меня в гостиную, из которой мы только что вышли.
У меня мелькнула мысль пойти вслед за ней, показать служебное удостоверение и объяснить, по какой причине я здесь нахожусь, но я не смогла поступить так жестоко, тем более в этом не было необходимости.