Этот подсудимый, очевидно, не был фанатичным приверженцем национал-социализма. В 1933 г. он вступил в ряды СС, но в 1936 г. был оттуда исключен за отсутствие активности и интереса к работе организации. В январе 1940 г. в соответствии с законом о прохождении службы он был призван в ландрат, а затем был оттуда направлен в СД в связи с кадровым голодом во время войны. Суд нашел, что этот человек не был виновен в военных преступлениях и преступлениях против человечества, и, несмотря на свое членство в СД, он уже достаточно и даже более того наказан за период, который находился в заключении в ожидании суда. Поэтому в тот же день решением суда он был освобожден от ответственности за предъявленные ему обвинения.
Любой из подсудимых был бы оправдан перед судом или, по крайней мере, мог рассчитывать на значительное снисхождение, если бы его отношение к приказу фюрера было таким же, какое продемонстрировал Матиас Граф. Но документы, показания свидетелей и другие неопровержимые улики, представленные суду, свидетельствовали как раз об обратном. Все говорило о том, что все прочие обвиняемые (за исключением Ройля) охотно участвовали в выполнении приказа фюрера и разделяли его безраздельную ненависть к евреям. Конечно, некоторые из подсудимых отрицали наличие у них расовых предрассудков. Многие из них приводили факты, когда они покровительствовали притеснявшимся в Германии евреям. В соответствии с установленной нами либеральной формой судебного процесса, они предъявляли свидетельства своего лояльного отношения к отдельным евреям в своей стране.
Но если в Германии они относились к евреям как к равным, почему за пределами страны они считали их людьми низшей расы? Если в Германии они не считали, что евреи несут в себе смертельную угрозу режиму Гитлера, почему они полагали, что в Крыму они являются носителями такой угрозы? Не будет преувеличением заявить, что большинство еврейского населения Крыма и других оккупированных территорий на востоке ничего не знали ни о самом Гитлере, ни о его доктрине, пока за ними не явились солдаты эйнзатцгруппы, чтобы убить их.
Подсудимые пытались оспорить обвинение, аргументируя это тем, что, даже если бы они отказались выполнять указания фюрера или каким-то образом уклоняться от этого, от этого для евреев мало что изменилось бы. Ненадежных командиров подразделений просто заменили бы другими офицерами, которые все равно довели бы дело до конца. Но на самом деле никто из обвиняемых не мог бы точно судить о том, как бы поступил его последователь. Возможно, он оказался бы таким же несговорчивым, и после ряда неповиновений приказ фюрера просто пришлось бы отменить. (Вряд ли такое было возможно в серьезной армии, тем более в немецкой. —