— Нет, — совершенно искренне ответил он. — Не глупо.
— Неужели? Удивительно. Мне самой иногда кажется, что глупо. Да, чудесное было время. Но очень быстро кончилось. После школы отец отвел меня на фабрику, и я проработала там год. Это был ад. Я думала, что умру. Там я снова почувствовала себя невидимкой. Маленькой единичкой из целой тысячи. Я как будто растворялась в них, почти исчезала. Самый большой страх в моей жизни.
— Страх?
Она повернулась к нему.
— Да. Больше всего на свете я боюсь, что умру, не оставив после себя ничего, никакого следа. И даже надгробие мое будет пустым. Ни одна душа не будет знать, что я жила. Как будто и не жила. А если прославлюсь, если стану знаменитой, меня узнает весь мир. И похороны будут большие. Соберется много народу, придут даже незнакомые, и все будут говорить обо мне. Вот это что-то.
Крис покачал головой.
— Может, не надо о похоронах, а? Она усмехнулась.
— Только так и узнаешь, чего ты стоишь. Когда умрешь.
— Логика сомнительная, но спорить не стану — я сейчас не в лучшей форме.
— Это я так, к слову. Но я хочу стать знаменитой и обязательно стану. Придет день — и мое имя узнает весь мир. Попомни мое слово.
Она произнесла это с такой силой, уверенностью и надеждой, что Крис вдруг сделал для себя поразительное открытие.
Саманта одинока.
За фасадом энергичной, красивой, уверенной женщины скрывается маленькая девочка, жаждущая внимания, жаждущая быть замеченной, выделенной из толпы. Впервые она испытала это чувство на сцене и с тех пор стремится к тому, что пережила тогда. Проблема только в том, будет ли она счастлива, когда получит желаемое.
Они вместе досмотрели полицейский сериал, но к концу его Крис заметил, что веки ее понемногу тяжелеют. На экране палили из револьверов, выли сирены, орали маньяки, но все это уже не трогало Саманту — она спала. Воротник рубашки съехал на плечо, обнажив ключицу, волосы рассыпались по шее, подчеркивая белизну кожу. Боже, она прекрасна.
Несколько минут Крис лежал, любуясь ею, наблюдая за ритмично поднимающейся и опускающейся грудью, подрагивающими веками, потом наклонился, вытащил из ее пальцев пульт и выключил телевизор.
Саманта открыла глаза, встрепенулась, заморгала.
— Извини. Вроде бы всего лишь закрыла глаза на минутку. И, наверное, уснула. Пора на диван.
Она начала подниматься, но Крис взял ее за руку.
— Послушай, здесь ведь удобнее, чем на диване?
— Слово «удобный» к нему вообще вряд ли применимо.
— Так останься здесь. Места хватит. — Он смотрел ей в глаза, давая понять, что приглашение идет от сердца.