- Ну, а какой? - спросил я.
- Ты бронзу видал? Ну, такую темно-золотую? Вот у него такие бока. А спинка черная, а животик белый. Башка толстенная, тупая, и ротик ма-аленький-маленький, и он все время чавкает. Так вот: чвак, чвак. Живучий!
Мне опять страшно захотелось поймать сазана, и я снова принялся перекидывать удочку. Но клева все не было.
Пришел еще один «купец», сверху, с пустыми корзинами. Коля решил купить что-нибудь поесть, потому что обеденное время уже миновало. Он принес из пароходного буфета булок с яблоками, и только мы принялись за еду, как поплавок на моей удочке - тюк-тюк, тюк-тюрю-рюк! - пустился тихонечко приседать.
- Сазан! - шепнул мне Коля.
У меня булка выскочила из рук и - плюх в воду. Коля - толк меня в бок и шепчет:
- Ты с ума сошел! Не подшумливай!
Поплавок опять заплясал: тюк-тюрю-рюк! Меня так и подмывало дернуть. А Коля учит:
- Погоди, не торопись.
Тогда поплавок остановился и замер. Я осторожно потянул удочку вверх и неожиданно вытащил из воды рыбу - узенькую, длинную, вроде селедки, и такую же серебристую, с чуть вогнутой спинкой. Когда я ее выкинул на конторку, она один раз дрогнула и сразу обмерла: глаза у нее помутнели, и чешуя стала терять блеск и синеть.
- Чехонь, - сказал я горько.
В этот момент Колин поплавок тоже заплясал. Коля схватил удилище и тоже вытащил чехонь. Так и пошло: то я вытянул рыбку, то он, не успеваем закидывать удочки. Скоро мы натаскали целую кучу рыбы, и она валялась на полу конторки, сухая, бледносиняя. Мы вымазались в чешуе, потому что чехонь линяла от одного прикосновения, но мы не обращали на это внимания, мы были рады, что начался такой веселый клев.
Внезапно позади нас раздался голос:
- Вы что тут нанавозили?
Мы обернулись. Над нами стоял старый усатый матрос.
- Кто вас сюда пустил? - закричал он.
- Мы, дяденька, сазанов ловим, - вежливо сказал Коля.
- Са-за-нов? - закричал он громко. - Вот я сейчас ваших сазанов!
Неизвестно, откуда взялась у него метла, и он начал изо всей силы сметать чехонь в воду.
- Убирайтесь с конторки, живо!
Мы наскоро забрали свое добро и сошли на берег.
Только тогда мы увидели, что Волга была огненно-красная, будто ее зажгли со всех концов: солнце наполовину опустилось за небосклон. Вниз по течению плыла наша чехонь худенькими животами вверх, а животы были розовые от заката. Мне стало жалко рыбу. И вдруг я подумал: «Что теперь с нами будет?»
- Влетит нам дома, что мы пропадали, - сказал я.
- Сейчас придет «купец», мы как-нибудь словчим, сядем, - ответил Коля.
- Зачем же ловчить? Купим билеты и поедем.