Наверху, над Эйданом и Александрией, Стефан пытался утешить жену в ожидании захода солнца и того момента, когда Эйдан проснется. Солнце, казалось, вовсе не собиралось садиться, но вдруг появился густой белый туман, где-то перед шестью часами вечера. Стефан почувствовал, как напряжение отпускает, хотя чувство вины продолжало его терзать.
Глубоко под землей проснулся Эйдан, сильно оголодавший, жаждущий снова наполнить питанием клетки и мышцы, истощенные предыдущим пробуждением. И все же его первая мысль была о Грегори. Мог быть только один ответ. Карпатец вмешался. Он очень силен и почувствовал бы беспокойство даже в летаргическом сне под землей. Это он создал туман, чтобы помочь Эйдану, когда понял, что Эйдан окончательно ослабел и не сможет сделать это самостоятельно. Туман закрыл солнце и дал ему шанс.
Эйдан в течение столетий, как и Грегори, учился использовать свою силу, но все равно не мог делать того, что его учитель. Он не смог бы почувствовать бестелесный дух, находясь в земле. Эйдана поразила сила Грегори, сумевшего сделать не только это, но и создать туман, чтобы помочь ему. Эйдан поймал себя на том, что улыбается. Грегори не был вампиром.
Глядя сверху вниз на лицо Александрии, он нежно прикасался пальцами к ее волосам, когда они оба стали подниматься вверх, в спальную палату. Александрия всегда засыпала и просыпалась в своей постели, но сейчас, когда в городе орудовал вампир, Эйдан переносил ее вниз, в целебную землю, где их нельзя было обнаружить.
Проснись, piccola. Проснись и посмотри на своего Спутника, — шептал он нежно, опасаясь, что ее страдания вызовут у него комок в горле.
Когда Алекс сделала первый вдох, он нашел путь прямо в ее сердце. Голубые глаза открылись, ее пристальный взгляд остановился на нем. И сразу ее тепло окружило Эйдана, вытесняя холод из его тела. Она улыбнулась ему с любовью, и эта улыбка проникла ему в душу.
— Что случилось? — спросила Алекс, подняла руку и очертила контур его губ кончиком пальца. — Что ты сделал с собой? У тебя серое лицо, Эйдан. Тебе нужно питаться.
Ее голос приглашал.
— Александрия, — произнес он только ее имя.
Она удивила его, как всегда, глаза ее потемнели, голос опустился на несколько октав, тело напряглось.
— Он жив? — Не было ни намека на осуждение или гнев, на то, что он не уберег ребенка.
Эйдан закрыл глаза, не в состоянии выдержать ее пристальный взгляд. И кивнул.
Александрия сделала глубокий вдох и погладила его по подбородку.
— Посмотри на меня, Эйдан.
— Я не могу, Александрия. Мы поговорим, когда я верну тебе Джошуа.