— Какое дело государству до того, как я распоряжусь своим миллионом? — сердито ответил Фриц. — Я заработал эти деньги непосильным трудом, и, поверьте мне, государство давно получило от меня все причитающиеся ему налоги!
— Да, но ты вряд ли держишь два миллиона евро где-нибудь наличными, — возразила Эвелин. — И в банках сидят не дураки, которые позволят таким деньгам просто так утечь со счетов. А тогда налоги придется платить нам, а с суммы в миллион величина этих налогов будет весьма приличная.
— Позволь мне позаботиться об этом, — сказал Фриц. — Вы получите свой миллион, что называется, нетто. Еще вопросы?
— Да, — сказала Эвелин. Она, судя по всему, хорошо подготовилась. — Предположим, в результате всех этих экспериментов Штефан и Оливия или Оливер и я разойдемся. Учтены ли в документах хоть как-нибудь интересы ваших невесток?
— Все выглядит совсем не так, — довольно холодно произнес Оливер и протянул Эвелин бумаги. — Но прочти лучше сама, если ты решила разводиться.
Эвелин, не моргая, уставилась в бумаги.
— Этот договор запрещает только ночи проводить со своим собственным мужем? — спросила я и почувствовала, что краснею.
Эберхард тотчас нетерпеливо зашмыгал носом.
— Да-да, — ответил Фриц. — Абсолютный запрет на контакты действует в отношении выходных и ночного времени, В остальное время можешь видеться со своим муженьком сколько хочешь.
— Тогда хорошо, — сказала я и успокаивающе улыбнулась Штефану.
Мне совсем не хотелось, чтобы один из старых денежных мешков из компании Фрица вдруг выпрыгнул из-за кустов и заорал: «Пари проиграно!» — если в течение дня я вдруг подарю Штефану маленький поцелуй.
Штефан улыбнулся в ответ такой улыбкой, что я вся затрепетала. Следует заметить, что уровень тестостерона у него довольно сильно повысился с тех пор, как нам пришлось задуматься об этой лотерее.
— Ты знаешь, я просто не рожден для того, чтобы всю жизнь оставаться бедным, — сказал он мне накануне вечером, когда мы сидели в офисе и сводили недельный баланс. — Это все-таки против моей сущности: считать и пересчитывать каждый цент по нескольку раз.
Да, но это против сущности любого человека.
— Миллион — столько денег даже представить себе невозможно, правда? — сказала тогда я.
— Невозможно! — согласился Штефан, беря со стола пачку маленьких листов бумаги для текущих заметок и подбрасывая их в воздух. — А теперь представь, что это летают твои пятьсот тысяч.
Я не удержалась от того, чтобы не схватить несколько бумажек, пока они еще кружились в воздухе. При этом я думала об одной сцене из фильма «Непристойное предложение», в которой Деми Мур и другой актер, не Роберт Редфорд, любили друг друга на ложе из денежных знаков. Не слишком гигиенично, но очень эротично.